из библиотеки Центра экстремальной журналистики

Прикладная конфликтология для журналистов

... журналисты и редакции СМИ могут быть, и нередко бывают инструментом обострения, а иногда и развязывания конфликтов. Избегать этого, по мнению авторов сборника, помогает знание и умение пользоваться достижениями современной теории конфликтов, приверженность нормам права и профессиональной этики./из новостного анонса

Статистические «соблазны»

Количественные показатели всегда очень «украшают» публикацию, придают достоверность даже самым сомнительным утверждениям. Однако нередко журналист не может грамотно этими данными воспользоваться. И речь здесь даже не о том, что в статьях зачастую не могут быть адекватно воспроизведены цифры, озвученные на какой-либо пресс-конференции (см. выше о криминальной статистике). Речь о самом отношении к «цифре». Сами по себе статистические данные — лишь рабочий материал для специалистов самого разного профиля, требующий не простого воспроизведения, а анализа. Журналист же, как правило, использует статистику лишь в качестве иллюстрации, которая может коренным образом изменить восприятие даже самого нейтрального текста, не говоря уже о радикальном усилении «звучания» текста ксенофобного.

Вот лишь самые недавние примеры. После массовых беспорядков в парижских пригородах, вспыхнувших в ноябре 2005 года, в российских СМИ появилась волна публикаций на тему «возможно ли повторение этих событий в России (Москве)». Надо при этом отметить, что сами парижские события освещались в России крайне неадекватно, не просто в антимигрантском, а в откровенно расистском ракурсе. И именно в таком же разрезе преподносились футурологические рассуждения в отношении России, большинство из которых строилось на «демографической» статистике весьма авторитетных научных центров.

И вот 8 ноября 2005 года «Комсомольская правда» публикует подборку мнений под общим заголовком «Иноземцы заселили полстраны». Содержащиеся в публикации утверждения вполне соответствуют истеричности заголовка: «Юг и Центральная Россия почти потеряны, для коренного населения»... «[в Ставропольском и Краснодарском краях ...] на десять коренных жителей уже приходится 3—4 мигранта с Северного Кавказа и Средней Азии». И так далее. Доказательством этих утверждений являлась опубликованная здесь же «карта миграции», с которой взяты все приводимые автором цифры.

Однако рассуждая об иноземной и «инородческой» угрозе в ноябре 2005 года автор почему-то забыл упомянуть о том, что и карта, и цифры — это совокупные данные о миграции за ... 1992-2000 гг. То есть эти цифры отражают динамику с момента распада СССР и, таким образом, означают не «орды инородцев», а, в первую очередь, исход этнически русского населения из бывших советских республик Кавказа и Центральной Азии (это, кстати, видно в легенде карты, но только в том случае, если ее внимательно рассматривать).

Другой пример — появившаяся в тот же период в «Независимой газете» статья «Москва мигрантская». В ней авторы не очень удачно, но, по крайней мере, гораздо более корректно и уж точно гораздо менее истерично, чем большинство их коллег, рассуждают о демографических проблемах города.

Но при этом статья об авторском социологическом исследовании сопровождается таблицей «Национальный состав российской столицы» из другого исследования — переписи 2002 года. Все бы ничего, только не откомментированная таблица почему-то включает в себя две графы — численность представителей этноса в Москве и количество представителей данного этноса, владеющих русским языком.

Сама по себе таблица вполне нейтральна. Если вглядеться внимательнее, можно даже заметить, что, например, из почти 9 млн. русских, живущих в Москве, более 60 тыс. не владеют русским языком. Но уже одно это требует комментария, например (не ручаемся за верность предположения), что это младенцы, не умеющие говорить, или люди, страдающие немотой. Однако при всей «нейтральности» этой таблицы как таковой нужно учитывать и негативистский посыл самой публикации, и общую антимигрантскую истерию тех дней, когда она была опубликована. Ведь часть читателей, не дойдя до «русских» (а данные представлены в алфавитном порядке), вполне способен сделать очевидный, напрашивающийся на общем фоне вывод о «плохих мигрантах, не желающих интегрироваться».

СОДЕРЖАНИЕ

• Авторы
• Предисловие
• Глава 1. Журналист в социальном конфликте
  • Журналист на задании. Модели поведения
  • Что поддерживаем: управление конфликтом или эскалацию?
  • Ода — арбитру. Но гимн — самоуправлению прессы
• Глава 2. Освещение этничности в СМИ в свете конфликтологии
  • Несколько слов о толерантности
  • Что такое этнически окрашенная информация?
  • Основные узлы соприкосновения СМИ и этничности
  • Этническое пространство в СМИ
  • Основные формы этнической информации в прессе
  • Основные темы публикаций, наиболее часто содержащих этничность
  • Авторы, освещающие проблемы этничности в СМИ
• Глава 3. Пресса и религиозные конфликты
  • Современная религиозная ситуация в России
  • Правовые основы деятельности религиозных объединений
  • К вопросу о терминологической корректности и профессиональной ответственности
  • Обвинения в ритуальных жертвоприношениях и иных антиобщественных действиях
  • Немного о «страшилках»
  • Традиционные и нетрадиционные религии
  • Вместо заключения
• Глава 4. Язык вражды: типология ошибок журналиста
  • Журналистская небрежность
  • Некорректный заголовок или анонс
  • Статистические «соблазны»
  • Смешение социальной проблематики и этнической риторики
  • Отрицание гражданства по этническому принципу
• Глава 5. Освещение конфликтов и право
  • Международно-правовые средства определения границ допустимого в освещении социальных конфликтов
  • Отечественные правовые средства определения границ допустимого в освещении социальных конфликтов
  • Вместо заключения
• Приложение
• Рекомендуемая литература