НА ГОЛОВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА Gatchina3000.Ru / HOME


Брокгауз-Ефрон и Большая Советская Энциклопедия
Брокгауз-Ефрон и Большая Советская Энциклопедия
объединённый словник


Сайт тысячи и одной ночи
Сайт
ТЫСЯЧИ И ОДНОЙ НОЧИ

перевод с арабского М. А. Салье





 
   
1001 ночь. Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки
 
 


1001 ночь. Арабские сказки

Книга тысячи и одной ночи


Оглавление

Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице

Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице

примечания в квадратных скобках [   ]


  • Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице, ночи 863-867
  • Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице, ночи 868-873
  • Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице, ночи 874-879
  • Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице, ночи 880-884
  • Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице, ночи 885-890
  • Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице, ночи 891-894

     

     

    Тысяча и одна ночь. Сказки  
       Восемьсот девяносто первая ночь
    
       Когда же настала восемьсот девяносто первая ночь, она сказала: "Дошло
    до меня, о счастливый царь, что когда Ситт-Мариам с Нур-аддином  остано-
    вились в этой долине, они поели ее плодов и напились из ее ручьев и пус-
    тили коней поесть на пастбище, и кони поели и попили в  этой  долине.  И
    Нур-ад-дин с Мариам сели и начали беседовать и вспоминать  свое  дело  и
    то, что с ними случилось, и всякий из них сетовал другому на  то,  какие
    он испытал мучения в разлуке и что он перенес в  тоске  и  отдалении.  И
    когда они так сидели, вдруг поднялась пыль, застилая края  неба,  и  они
    услышали ржание коней и бряцание оружия.
       А причиною этого было вот что. Когда царь выдал свою  дочь  замуж  за
    везиря, и тот вошел к ней в ту же ночь, и настало утро, царь захотел по-
    желать им доброго утра, как бывает обычно у царей с их  дочерьми.  И  он
    поднялся, и взял шелковые материи, и стал разбрасывать золото и серебро,
    чтобы его подхватывали евнухи и прислужницы, и царь до  тех  пор  шел  с
    несколькими слугами, пока не достиг нового дворца, и он увидел, что  ве-
    зирь брошен на постель и не отличает головы от ног. И царь огляделся  во
    дворце направо и налево и не увидел своей дочери, и замутилось его  сос-
    тояние, и заняло это его мысли, и исчез его рассудок. И он велел принес-
    ти горячей воды, крепкого уксуса и ладана, и когда ему принесли их, сме-
    шал все это вместе и впустил везирю в вое. И  затем  он  потряс  его,  и
    бандж выпал у него из нутра, точно кусок  сыру,  и  тогда  царь  впустил
    смесь везирю в нос второй раз, и тот проснулся. И царь спросил его,  что
    с ним и что с его дочерью Мариам, и везирь сказал ему: "О царь  величай-
    ший, я ничего о ней не знаю, кроме того, что она своей  рукой  дала  мне
    выпить кубок вина, и после того я пришел в сознание только сейчас  и  не
    знаю, какое с ней было дело".
       И когда царь услышал слова везиря, свет стал мраком перед лицом  его,
    и он вытащил меч и ударил им везиря по голове, и меч показался, блистая,
    между его зубов.
       А потом царь в тот же час и минуту послал за слугами  и  конюхами,  и
    когда они явились, потребовал тех двух коней, и слуги сказали: "О  царь,
    кони пропали сегодня ночью, и наш старший тоже пропал вместе с ними. Ут-
    ром мы нашли все двери отпертыми". - "Клянусь моей религией и  тем,  что
    исповедует моя вера, - воскликнул царь, - коней взял не  кто  иной,  как
    моя дочь, - она и тот пленный, что прислуживал в церкви! Он похитил  мою
    дочь в первый раз, и я узнал его истинным образом, и  освободил  его  из
    моих рук только этот кривой везирь, и ему уже воздано за его поступок!"
       И потом царь тотчас же позвал своих трех сыновей - а  это  были  доб-
    лестные богатыри, каждый из которых стоил тысячи всадников в пылу  битвы
    и на месте боя и сражения, - и закричал на них, и велел им  садиться  на
    коней. И они сели, и царь сел на коня в числе  их  вместе  с  избранными
    своими патрициями, вельможами правления и знатными людьми, и они поехали
    по следам беглецов и настигли их в той долине.
       Когда Мариам увидела их, она поднялась, села на своего коня, подвяза-
    ла меч и надела доспехи и оружие, а потом она спросила  Нур-ад-дина:  "В
    каком ты состоянии и каково твое сердце в бою, сражении и стычке?" -  "Я
    устойчив в стычке, как устойчив кол в отрубях", - ответил Нур-ад-дин,  и
    затем он начал говорить и сказал:
       "О Марьям, брось корить меня так больно,
       И смерти не ищи мне с долгой пыткой.
       Откуда мне, скажи, воякой сделаться,
       Когда пугаюсь я карканья вороны?
       А когда увижу внезапно мышь, так пугаюсь я,
       Что лью со страху я себе в одежду.
       Люблю бои я только в одиночестве,
       И знает кусе весь пыл и ярость зебба.
       Вот это - правильное мненье! Всякое
       Другое мненье правильным не будет".
       И когда Мариам услышала от Нур-ад-дина эти слова и нанизанные  стихи,
    она явила ему смех и улыбку и сказала: "О господин мой Нур-ад-дин, оста-
    вайся на месте, и я избавлю тебя от их  зла,  хотя  бы  их  было  числом
    столько, сколько песчинок". И она в тот же час и  минуту  приготовилась,
    и, сев на спину коня, выпустила из рук конец поводьев, и повернула копье
    острием вперед, и конь понесся под нею, точно  дующий  ветер  или  вода,
    когда она изливается из узкой трубы. А Мариам была из  храбрейших  людей
    своего времени, бесподобная в ее век и столетие, ибо отец научил ее, еще
    малолеткой, ездить на спине коней и погружаться в море боя темной ночью.
    И она сказала Нур-ад-дину: "Садись на коня и будь за моей спиной, а если
    мы побежим, старайся не упасть, ибо твоего коня не  настигнет  настигаю-
    щий".
       И когда царь увидел свою дочь Мариам, он узнал ее как нельзя лучше и"
    обернувшись к своему старшему сыну, сказал ему: "О Бартут, о  прозванный
    Рас-аль-Каллут! Это твоя сестра Мариам, наверное и без сомнения. Она по-
    неслась на нас и хочет биться с нами и сражаться; выйди же к ней и поне-
    сись на нее. Во имя Мессии и истинной веры, если ты ее одолеешь, не уби-
    вай ее, не предложив ей христианскую веру, и если она вернется  к  своей
    древней вере, приведи ее пленницей, а если она не вернется к  ней,  убей
    ее самым скверным убиением и изувечь ее наихудшим способом,  а  также  и
    того проклятого, который с нею, изувечь самым скверным способом". И Бар-
    тут ответил: "Внимание и повиновение!"
       И затем он в тот же час и минуту выехал к своей сестре Мариам  и  по-
    несся на нее, и она встретила его, и поднялась на него, и приблизилась к
    нему, и подъехала близко. И тогда Бартут сказал ей: "О Мариам, разве не-
    достаточно того, что из-за тебя случилось, когда ты оставила веру  отцов
    и дедов и последовала вере бродящих по землям? (Он подразумевал веру ис-
    лама.) Клянусь Мессией и истинной верой, - воскликнул он потом,  -  если
    ты не вернешься к вере царей, твоих отцов и дедов, и не  пойдешь  к  ней
    наилучшим путем, я убью тебя злейшим убийством и изувечу тебя  наихудшим
    образом!" И Мариям засмеялась словам своего брата и воскликнула: "Не бы-
    вать, не бывать, чтобы вернулось минувшее или ожил бы  умерший!  Нет,  я
    заставлю тебя проглотить сильнейшую печаль! Клянусь Аллахом, я  не  отс-
    туплю от веры Мухаммеда, сына Абд-Аллаха, чье наставление  всеобъемлюще,
    ибо это есть истинная вера, и не оставлю правого пути, хотя бы  пришлось
    мне испить чашу смерти..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Восемьсот девяносто вторая ночь
    
       Когда же настала восемьсот девяносто вторая ночь, она сказала: "Дошло
    до меня, о счастливый царь, что Мариам сказала своему брату: "Не бывать,
    чтоб я отступилась от веры Мухаммеда, сына Абд-Аллаха,  чье  наставление
    всеобъемлюще, ибо это вера правого пути, хотя бы пришлось мне испить ча-
    шу смерти!"
       И когда услыхал проклятый Бартут от своей сестры эти слова, свет сде-
    лался пред лицом его мраком, и показалось ему это  дело  значительным  и
    великим. И запылал между ними бой, и жестокой стала борьба и схватка,  и
    погрузились они оба в долины, широкие и длинные, и терпели страдания,  и
    устремились на них взоры, и поразила их оторопь. И они гарцевали продол-
    жительное время и долго сражались. И всякий раз как открывал Бартут про-
    тив своей сестры Мариам какой-нибудь способ боя, она  уничтожала  его  и
    отражала  своим  прекрасным  искусством,  силой  своего   превосходства,
    уменьем и доблестью. И они сражались таким образом, пока  не  сомкнулась
    над их головами пыль и витязи не скрылись от взоров, и Мариам до тех пор
    обманывала Бартута и преграждала ему дорогу, пока он не утомился, и про-
    пала тогда его решимость и разрушилась его твердость, и ослабела его си-
    ла. И Мариам ударила его мечом по плечу, и меч вышел, сверкая, через его
    связки, и поспешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это обита-
    лище!).
       И затем Мариам проскакала по полю, на месте боя и сражения,  и  стала
    требовать поединка и просить единоборства, и крикнула:  "Есть  ли  боец,
    есть ли противник? Пусть же не выходит ко мне в  сей  день  ленивый  или
    слабый! Пусть выходят ко мне только богатыри врагов веры, чтобы  напоила
    я их из чаши позорной пытки! О поклонники идолов, обладатели нечестия  и
    непокорства, сегодня день, когда побелеют лица людей  веры  и  почернеют
    лица тех, кто не верит во всемилостивого". И когда царь увидел, что  его
    старший сын убит, он стал бить себя по лицу и разорвал на себе одежду и,
    кликнув своего среднего  сына,  сказал  ему:  "О  Бартус,  о  прозванный
    Хар-ас-Сус, выезжай, о дитя мое, скорее на бой с твоей  сестрой  Мариам!
    Отомсти ей за твоего брата Бартута и приведи ее ко мне  пленницей,  пос-
    рамленной, униженной". И Бартус отвечал: "О батюшка,  слушаю  и  повину-
    юсь!"
       И он выступил против своей сестры Марнам и понесся на нее,  и  Мариам
    встретила его и понеслась на него, и они начали сражаться сильным  боем,
    сильнее, чем первый бой. И ее второй брат увидел, что он слаб для боя  с
    нею, и захотел убежать и удрать, но не мог из-за ее сильной ярости,  ибо
    всякий раз, как он хотел положиться на бегство,  Мариам  приближалась  к
    нему и подъезжала вплотную и теснила его. И потом  она  ударила  Бартуса
    мечом по шее, и меч вышел, сверкая, у него  из  глотки,  и  послала  его
    вслед его брату, и проскакала по боевому полю, на месте боя и  сражения,
    и крикнула: "Где витязи и храбрецы, где кривой и хромой витязь,  облада-
    тель искривленной веры? И тогда царь, отец ее,  закричал,  с  израненным
    сердцем и оком, слезами разъеденным: "Она  убила  моего  среднего  сына,
    клянусь Мессией и истинной верой!" И потом он  кликнул  своего  меньшего
    сына и сказал ему: "О Фасьян, о прозванный Седьхас-Сыбьян, выходи, о ди-
    тя мое, на бой с твоей сестрой и отомсти за  твоих  братьев!  Сшибись  с
    нею, и счастье либо тебе, либо против тебя. И если ты ее одолеешь,  убей
    ее наихудшим убиением".
       И тут выступил против Мариам ее меньшой брат и понесся на нее, и  Ма-
    риам пошла на него с превосходным искусством,  и  понеслась  на  него  с
    прекрасным уменьем, смелостью, знанием боя и доблестью, и  крикнула:  "О
    проклятый, о враг Аллаха и враг мусульман, я отправлю тебя  вслед  твоим
    братьям, а плох приют нечестивых!" И затем она вытащила меч из  ножен  и
    ударила своего брата, перерубив ему шею и руки, и  отправила  его  вслед
    братьям, и поспешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это  оби-
    талище!)
       И когда патриции и витязи, которые поехали с отцом царевны,  увидели,
    что три его сына убиты (а они были самые храбрые люди своего времени), в
    их сердце запал страх перед Ситт-Мариам, и ошеломила их  боязнь,  и  они
    свесили головы к земле и убедились в своей смерти, уничтожении, унижении
    и гибели. И сгорели их сердца от гнева в пламени огня, и  они  повернули
    спину и положились на бегство. И когда увидел царь, что его сыновья уби-
    ты и войска побежали, взяло его недоумение  и  оторопь,  и  сгорело  его
    сердце в пламени огня, и он  сказал  себе:  "Поистине,  Ситт-Мариам  нас
    уничтожила, и если я подвергну себя опасности и  выступлю  к  ней  один,
    она, может быть,  меня  одолеет  и  покорит,  и  убьет  меня  гнуснейшим
    убийством, и изувечит  самым  скверным  образом,  как  она  убила  своих
    братьев, ибо не осталось у нее на нас надежды, и нечего  нам  желать  ее
    возвращения. И, помоему, надлежит мне сберечь мою честь  и  вернуться  в
    мой город".
       И потом царь отпустил поводья коня и вернулся в свой город"  и  когда
    он оказался у себя во дворце, в его сердце вспыхнул огонь из-за  убиения
    его трех сыновей, бегства его войска и позора его чести. И, не  просидев
    получаса, он потребовал к себе вельмож правления и больших людей царства
    и пожаловался им на то, что сделала с ним его дочь Мариам, которая убила
    своих братьев, и на горе и печаль, им перенесенную, и спросил у  вельмож
    совета. И они все посоветовали ему написать письмо преемнику  Аллаха  на
    земле его, повелителю правоверных Харуну арРашиду, и осведомить  его  об
    этом деле. И царь написал ар-Рашиду  письмо  такого  содержания:  "После
    привета повелителю правоверных: у нас есть дочь по имени Мариам-кушачни-
    ца, и испортил ее против нас  пленник  из  пленных  мусульман  по  имени
    Нур-ад-дин Али, сын купца Тадж-ад-дина, каирца, и похитил  ее  ночью,  и
    вышел с нею в сторону своей земли. И я прошу милости владыки нашего, по-
    велителя правоверных, чтобы он написал во все мусульманские земли приказ
    отыскать ее и прислать к нам с верным посланцем..."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Восемьсот девяносто третья ночь
    
       Когда же настала восемьсот девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло
    до меня, о счастливый царь, что царь Афранджи написал халифу, повелителю
    правоверных Харуну ар-Рашиду письмо, в котором умолял его, прося о своей
    дочери Мариам, и ходатайствовал о милости написать во все  мусульманские
    страны приказ, чтобы Мариам разыскали и отослали с верным  посланием  из
    слуг его величества, повелителя правоверных. И  между  прочим  в  письме
    заключалось: "А за помощь нам в этом деле мы назначим вам половину горо-
    да Румы великой, чтобы вы строили там мечети для мусульман, и будет  вам
    доставляться его подать".
       И после того как царь написал это письмо,  по  совету  знатных  людей
    своего царства и вельмож правления, он свернул его и позвал везиря,  ко-
    торый был назначен везирем вместо кривого везиря, и приказал ему запеча-
    тать письмо царской печатью, и вельможи правления тоже припечатали  его,
    поставив на нем сначала подпись своей руки. А потом царь  сказал  своему
    везирю: "Если ты приведешь ее, тебе будет от меня надел двух эмиров, и я
    награжу тебя одеждой с двумя нашивками". И он отдал везирю письмо и при-
    казал ему отправиться в город Багдад, Обитель Мира, и вручить письмо по-
    велителю правоверных из рук в руки.
       И везирь выехал с посланием и ехал, пересекая долины я степи, пока не
    достиг города Багдада. И, вступив в город, везирь провел  там  три  дня,
    устраиваясь и отдыхая, а потом он спросил, где дворец повелителя  право-
    верных Харуна ар-Рашида, и ему указали его. И, достигнув дворца,  везирь
    попросил у повелителя правоверных разрешения  войти,  и  халиф  разрешил
    ему. И везирь вошел к ар-Рашиду и, поцеловав перед ним землю, подал  ему
    письмо от царя Афранджи и с ним диковинные подарки и редкости,  подходя-
    щие для повелителя правоверных. И когда халиф развернул письмо и  прочи-
    тал его и понял его содержание, он тотчас же велел своим  везирям  напи-
    сать письма во все мусульманские страны, и они это сделали, и  изъяснили
    в письмах облик Мариам и облик Нур-аддина, и обозначили  его  имя  и  ее
    имя, и упомянули, что они беглецы, так что  всякий,  кто  их  обнаружит,
    пусть схватит их и отошлет к повелителю правоверных. И они предостерегли
    наместников, чтобы те не оказали в  этом  промедления,  беспечности  или
    небрежения. И затем письма запечатали и разослали с гонцами к  наместни-
    кам, и те поспешили с исполнением приказа и принялись искать во всех го-
    родах тех, у кого был указанный облик.
       Вот что было с этими правителями и их подчиненными. Что  же  касается
    Нур-ад-дина каирского и Мариам-кушачницы, дочери царя Афранджи, то после
    бегства царя и его войска они в тот же час и минуту сели на коней и нап-
    равились в страны Сирии, и покрыл их покрывающий, и они достигли  города
    Дамаска. А объявления о розыске, которые разослал халиф, опередили их  в
    Дамаске на один день, и эмир Дамаска узнал, что ему  приказано  схватить
    обоих беглецов, когда он их найдет, и доставить их к халифу.
       И когда был день их прибытия в Дамаск, подошли  к  ним  соглядатаи  и
    спросили их, как их имена, и беглецы сказали правду  и  рассказали  свою
    историю и все, что с ними случилось, и их узнали, и схватили, и взяли, и
    привели их к эмиру Дамаска, и тот отправил их к халифу в  город  Багдад,
    Обитель Мира.
       И по прибытии туда, попросили разрешения войти к повелителю правовер-
    ных Харуну ар-Рашиду, и тот позволил, и прибывшие  вошли,  и  поцеловали
    землю меж его руками, и сказали: "О повелитель правоверных, эта  девушка
    - Мариам-кушачница, дочь царя Афранджи, а это -  Нур-ад-дин,  сын  купца
    Тадж-ад-дина каирского, пленник, который испортил ее против воли ее отца
    и украл ее из его страны и царства и уехал с нею в Дамаск. Мы нашли  их,
    когда они вступили в Дамаск, и спросили их, как их зовут, и они ответили
    нам правду, и тогда мы привели и доставили их к тебе".
       И повелитель правоверных взглянул на Мариам и увидел, что она стройна
    ростом и станом, говорит ясной речью, красавица среди людей своего  вре-
    мени, единственная в свой век и столетие, и обладает сладостным  языком,
    твердым духом и сильным сердцем. И когда Мариам подошла  к  халифу,  она
    поцеловала землю меж его руками и пожелала ему вечной славы и счастья  и
    прекращения бед и напастей. И халифу понравилась красота ее стана,  неж-
    ность ее речи и быстрота ее ответов, и он спросил ее:  "Ты  ли  -  Мари-
    ам-кушачница, дочь царя Афранджи?" И Мариам ответила: "Да, о  повелитель
    правоверных и имам единобожников, охранитель в боях веры и сын дяди гос-
    подина посланных". И тогда халиф обернулся и увидел, что Али  Нур-ад-дин
    - красивый юноша, прекрасно сложенный, подобный светящейся луне  в  ночь
    ее полноты,  и  спросил  его:  "Ты  -  Нур-ад-дин,  пленник,  сын  купца
    Тадж-ад-дина каирского?" И Нур-ад-дин ответил: "Да, о повелитель  право-
    верных и опора всех к нему направляющихся". - "Как ты похитил эту женщи-
    ну из царства ее отца и убежал с нею?" -  спросил  халиф.  И  Нур-ад-дин
    принялся рассказывать ему обо всем, что с ним  случилось,  с  начала  до
    конца, и, когда он кончил свой рассказ, халиф удивился  всему  этому  до
    крайней степени, и его охватил от удивления великий восторг, и он  воск-
    ликнул:
       "Сколь много приходится терпеть мужам!.."
       И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
    
    
       Восемьсот девяносто четвертая ночь
    
       Когда же настала восемьсот девяносто  четвертая  ночь,  она  сказала:
    "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда халиф Харун ар-Рашид просил
    Нур-ад-дина о его истории и тот рассказал ему все, что с ним  случилось,
    от начала до конца, халиф до  крайности  удивился  этому  и  воскликнул:
    "Сколь много приходится терпеть мужам! - а потом обратился к  СиттМариам
    и сказал ей: - О Мариам, знай, что твой отец, царь Афранджи, написал нам
    о тебе. Что ты скажешь?" - "О преемник Аллаха на земле его, поддерживаю-
    щий установления его пророка и предписания его! - ответила Мариам. -  Да
    увековечит Аллах над тобою счастье и да защитит тебя от бед и  напастей!
    Ты - преемник Аллаха на земле его! Я вступила в вашу веру, ибо она  есть
    вера твердо стоящая, истинная, и оставила  религию  нечестивых,  которые
    говорят ложь о Мессии, и стала верующей в Аллаха великодушного, и считаю
    правдой то, с чем пришел его милосердый посланник. Я  поклоняюсь  Аллаху
    (слава и величие ему!), объявляю его единым богом, падаю перед ним  ниц,
    в смирении, и прославляю его, и я говорю, стоя меж руками халифа:  "Сви-
    детельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что  Мухаммед
    - посол Аллаха; послал он его с наставлением на правый путь и верою  ис-
    тинной, чтобы поставил он ее превыше всякой веры, хотя бы было это  отв-
    ратительно многобожникам. И разве дозволено тебе, о повелитель правовер-
    ных, внять письму царя еретиков и отослать меня в страну нечестивых, ко-
    торые предают товарищей владыке всезнающему  и  возвеличивают  крест,  и
    поклоняются идолам, и веруют в божественность Исы, хотя он  сотворен?  И
    если ты сделаешь со мной это, о преемник Аллаха, я уцеплюсь за твою полу
    в день смотра перед Аллахом и пожалуюсь на тебя сыну твоего  дяди,  пос-
    ланнику Аллаха (да благословит его Аллах  и  да  приветствует!),  в  тот
    день, когда не поможет ни имущество, ни сыновья, никому, кроме тех,  кто
    пришел к Аллаху с сердцем здравым".
       И повелитель правоверных воскликнул: "О Мариам, сохрани Аллах,  чтобы
    я когда-нибудь это сделал! Как возвращу я женщину-мусульманку, объявляю-
    щую единым Аллаха и посланника его, к тому, что  запретил  Аллах  и  его
    посланник?" И Мариам воскликнула: "Свидетельствую, что нет  бога,  кроме
    Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммед -  посол  Аллаха!"  И  повелитель
    правоверных молвил: "О Мариам, да благословит тебя Аллах  и  да  умножит
    руководство тобой на пути к исламу! Раз ты стала мусульманкой, объявляю-
    щей Аллаха единым, - у нас появился перед  тобой  обязательный  долг,  и
    заключается он в том, что я не допущу с тобою никогда крайности, хотя бы
    мне дали за тебя полную землю драгоценностей и золота. Успокойся же  ду-
    шою и прохлади глаза, и пусть твоя грудь расправится и твое сердце будет
    спокойно. Согласна ли ты, чтобы этот юноша, Али-каирец, был тебе  мужем,
    а ты ему женой?" - "О повелитель правоверных, - сказала  Мариам,  -  как
    мне не согласиться, чтобы он был мне мужем, когда он купил  меня  своими
    деньгами и был милостив ко мне крайней милостью? И в довершение  милости
    ко мне, он из-за меня подвергал свою душу опасности много раз".
       И выдал тогда Мариам замуж за  Нур-ад-дина  владыка  наш,  повелитель
    правоверных, и сделал ей приданое,  и  призвал  кади,  и  свидетелей,  и
    вельмож правления к присутствию в день замужества и при писании  записи,
    и был это день многолюдный.
       А затем после этого повелитель правоверных в тот же час и минуту  об-
    ратился к везирю царя румов, который в это время был тут, и спросил его:
    "Слышал ли ты ее слова? Как я отошлю ее к ее нечестивому отцу, когда она
    - мусульманка, единобожница? Ведь, может быть, он причинит ей зло и  бу-
    дет груб с нею, тем более что она убила его сыновей, и я понесу ее  грех
    в день воскресения. А сказал ведь Аллах великий: "И не  установил  Аллах
    нечестивым против мусульман пути". Возвращайся же к твоему царю и  скажи
    ему: "Отступись от этого дела".
       А этот везирь был глупый, и он сказал халифу: "О повелитель правовер-
    ных, клянусь Мессией и истинной верой, мне невозможно  возвратиться  без
    Мариам, хотя бы и была она мусульманкой, так как если я вернусь к ее от-
    цу без нее, он убьет меня". И халиф воскликнул: "Возьмите этого  прокля-
    того и убейте его!" И он произнес такой стих:
       "Награда вот перечащим,
       Тем, кто выше их, непокорным мне!"
       И потом он велел отрубить проклятому везирю голову  и  сжечь  его,  и
    Ситт-Мариам сказала: "О повелитель правоверных,  не  марай  твоего  меча
    кровью этого проклятого!" И она обнажила меч и, ударив им везиря, отмах-
    нула ему голову от тела, и пошел он в обитель гибели, и приют ему -  ге-
    енна. (А скверное это обиталище!) И халиф удивился твердости руки Мариам
    и силе ее духа, и он наградил Нур-ад-дина роскошной одеждой, и отвел Ма-
    риам с Нур-ад-дином помещение во дворце, и назначил им выдачи,  и  жало-
    ванье, и кормовые, и велел отнести к ним все, что было нужно  из  одежд,
    ковров и дорогой посуды.
       И они провели в Багдаде некоторое время, живя сладостной и  приятней-
    шей жизнью, а потом Нур-ад-дин затосковал по отцу и матери  и  рассказал
    об этом халифу и попросил у него позволения отправиться в свою страну  и
    посетить близких. И он позвал Мариам и привел ее пред лицо халифа, и тот
    разрешил ему поехать и наделил его дарами и дорогими  редкостями.  И  он
    поручил Мариам и Нур-ад-дина друг другу и велел  написать  эмирам  Каира
    Охраняемого и тамошним  ученым  и  вельможам,  чтобы  они  заботились  о
    Нур-ад-дине, его родителях и невольнице и оказывали им крайнее уважение.
       И когда дошли вести об этом до Каира,  купец  Таджад-дин  обрадовался
    возвращению своего сына Нур-ад-дина, и его мать тоже обрадовалась  этому
    до крайности. И вышли ему навстречу знатные люди, эмиры и вельможи прав-
    ления, вследствие наказа халифа, и они встретили Нур-ад-дина. И был  это
    день многолюдный, прекрасный и дивный, когда встретился любящий с  люби-
    мым и соединился ищущий с искомым, и начались пиршества - каждый день  у
    одного из эмиров. И все обрадовались их прибытию великой радостью и ока-
    зывали им уважение, все возвышающееся, и когда встретился Нур-ад-дин  со
    своим отцом и матерью, они обрадовались друг другу до крайней степени, и
    прошли их заботы и огорчения.
       И так же обрадовались они Ситт-Мариам и оказали ей крайнее  уважение,
    и стали прибывать к ним подарки и редкости от всех эмиров и больших куп-
    цов, и испытывали они каждый день новое наслаждение и  радость  большую,
    чем радость в праздник.
       И они прожили в постоянной радости, наслаждении и обильном и  веселя-
    щем благоденствии за едой, питьем, развлечениями и увеселениями  некото-
    рое время, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений  и  Разлучи-
    тельница собраний, опустошающая дома и дворцы и населяющая утробы могил.
    И были они перенесены из дольней жизни к  смерти  и  оказались  в  числе
    умерших. Да будет же слава живому, который не умирает и в чьей руке клю-
    чи видимого и невидимого царства!"