 |
|
Семьсот восемьдесят седьмая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан увидал, как девушки вышли
из пруда, и старшая из них захватила его ум своей красотой и прелестью,
он произнес эти стихи. А девушки, надев свои платья, сели и стали бесе-
довать и пересмеиваться, а Хасан стоял и смотрел на них, погруженный в
море страсти, и блуждал в долине размышлений и говорил про себя: "Кля-
нусь Аллахом, моя сестра сказала мне: "Не открывай этой двери", только
из-за этих девушек, боясь, что я привяжусь к одной из них".
И он принялся смотреть на прелести старшей девушки, а она была прек-
раснее всего, что создал Аллах в ее время, и превзошла красотой всех лю-
дей. Ее рот был подобен печати Сулеймана [617], а волосы были чернее, чем
ночь разлуки для огорченного и влюбленного, а лоб был подобен новой луне
в праздник Рамадана, и глаза напоминали глаза газели, а нос у нее был с
горбинкой, яркой белизны, и щеки напоминали цветы анемона, и уста были
подобны кораллам, а зубы - жемчугу, нанизанному в ожерельях самородного
золота. Ее шея, подобная слитку серебра, возвышалась над станом, похожим
на ветвь ивы, и животом со складками и уголками, при виде которого дуре-
ет влюбленный, взволнованный и пупком, вмещающим унцию мускуса наилучше-
го качества, и бедрами - толстыми и жирными, подобными мраморным столбам
или двум подушкам, набитым перьями страусов, а между ними была вещь,
точно самый большой холм или заяц с обрубленными ушами, и были у нее
крыши и углы. И эта девушка превосходила красотой и стройностью ветвь
ивы и трость камыша и была такова, как сказал о ней поэт, любовью взвол-
нованный:
Вот девушка, чья слюна походит на сладкий мед,
А взоры ее острей, чем Индии острый меч.
Движенья ее смущают ивы ветвь гибкую,
Улыбка, как молния, блистает из уст ее.
Я с розой расцветшею ланиты ее сравнил,
И молвила, отвернувшись: "С розой равняет кто?
С гранатами грудь мою сравнил, не смущаясь, он:
Откуда же у гранатов ветви, как грудь моя?
Клянусь моей прелестью, очами и сердцем я,
И раем сближенья, и разлуки со мной огнем -
Когда он к сравнениям вернется, лишу его
Услады я близости и гнева огнем сожгу.
Они говорят: "В саду есть розы, но нет средь них
Ланиты моей, и ветвь на стан не похожа мой".
Коль есть у него в саду подобная мне во всем,
Чего же приходит он искать у меня тогда?"
И девушки продолжали смеяться и играть, а Хасан стоял на ногах и
смотрел на них, позабыв об еде и питье, пока не приблизилось время пред-
вечерней молитвы, и тогда старшая девушка сказала своим подругам: "О до-
чери царей, уже наскучило оставаться здесь. Поднимайтесь же, и отправим-
ся в наши места". И все девушки встали и надели одежды из перьев, и ког-
да они завернулись в свои одежды, они стали птицами, как раньше, и все
они полетели вместе, и старшая девушка летела посреди них. И Хасан поте-
рял надежду, что они вернутся, и хотел встать и уйти, но не мог встать,
и слезы потекли по его щекам. И усилилась его страсть, и он произнес та-
кие стихи:
"Лишусь я пусть верности в обетах, коль после вас
Узнаю, как сладок сон и что он такое.
И глаз не сомкну я пусть, когда вас со мною нет.
И после отъезда пусть не мил будет отдых.
Мне грезится, когда сплю, что вижу опять я вас,
О, если бы грезы сна для нас были явью!
Поистине, я люблю, когда и не нужно, спать-
Быть может, во сне я вас, любимые, встречу".
И потом Хасан прошел немного, не находя дороги, и спустился вниз во
дворец. И он полз до тех пор, пока не достиг дверей комнаты, и вошел ту-
да и запер ее и лег, больной, и не ел и не пил, погруженный в море раз-
мышлений, и плакал и рыдал над собой до утра, а когда наступило утро, он
произнес такие стихи:
"И вот улетели птицы вечером, снявшись,
А умер кто от любви, в том нет прегрешенья.
Я буду скрывать любовь, пока я смогу скрывать,
Но коль одолеет страсть, ее открывают.
Пришел ко мне призрак той, кто видом всем схож с зарей,
У ночи моей любви не будет рассвета.
Я плачу о них, и спят свободные от любви,
И ветер любви теперь со мною играет,
Я отдал слезу мою, и деньги, и душу всю,
И разум, и весь мой дух, - а в щедрости прибыль.
Ужаснейшей из всех бед и горестей нахожу
Я милой красавицы враждебность и злобу,
Он говорит: "Любовь к прекрасным запрещена,
А кровь тех, кто любит их, пролить не запретно"
Что делать, как не отдать души изнуренному -
Отдаст он ее в любви, - любовь - только шутка.
Кричу от волнения и страсти к любимой я -
Ведь истинно любящий на плач лишь способен"
А когда взошло солнце, он отпер дверь комнаты и пошел в то место, где
был раньше, и сидел напротив той залы, пока не пришла ночь, но ни одна
птица не прилетела, и Хасан сидел и ждал их. И он плакал сильным плачем,
пока его не покрыло беспамятство, и тогда он упал на землю, растянув-
шись, а придя в себя после обморока, он пополз и спустился вниз, и приш-
ла ночь, и сделался весь мир для него тесен.
И Хасан плакал и рыдал над собою всю ночь, пока не наступило утро и
не взошло солнце над холмами и долинами, и он не ел, не пил и не спал и
не находил покоя.
И днем он был в смятении, а ночь проводил в бденье, ошеломленный,
пьяный от размышлений и от сильной страсти, охватившей его, и произносил
такие слова поэта, любовью взволнованного:
"О ты, что смущаешь солнце светлое на заре
И ветви позор несешь, хоть ей то неведомо, -
Узнать бы, позволит ли, чтоб ты возвратилась, рок,
Погаснет ли тот огонь, что пышет в моей груди?
И сблизят ли нас при встрече страсти объятия,
Прильну ли щекой к щеке и грудью к груди твоей?
Кто это сказал: "В любви усладу находим мы"
В любви ведь бывают дни, что горше, чем мирры сок..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят восьмая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что Хасан-ювелир, когда ею страсть усили-
лась, произнес эти стихи, будучи один во дворце, и не находил никого,
кто бы его развлек. И когда он был в муках волнения, вдруг поднялась из
пустыня пыль, и Хасан побежал вниз и спрятался, и понял он, что хозяева
дворца вернулись. И прошло не более часа, и воины спешились и окружили
дворец, и семь девушек тоже спешились и вошли во дворец и сняли оружие и
бывшие на них боевые доспехи, а что касается до младшей девушки, сестры
Хасана, то она не сняла с себя боевых доспехов, а вошла в комнату Хасана
и не нашла его. И она стала его искать и нашла его в одной из комнат,
больного и исхудавшего, и тело его утомилось, и кости его стали тонки, и
цвет его лица пожелтел, и глаза его провалились на лице, от скудости пи-
щи и питья и от обилия слез из-за его привязанности к той девушке и его
любви к ней.
И когда его сестра-джинния увидела, что он в таком состоянии, она бы-
ла ошеломлена, и ее рассудок исчез. Она спросила Хасана, каково ему, что
с ним и что его поразило, и сказала ему: "Расскажи мне, о брат мой, что-
бы я ухитрилась снять с тебя твои страдания и была за тебя выкупом". И
Хасан горько заплакал и произнес:
"Влюбленному, коль его оставит любимая,
Останутся только скорбь и муки ужасные.
Снаружи его - тоска, внутри его - злой недуг,
Вначале он говорит о ней, в конце - думает".
И когда услышала это сестра Хасана, она удивилась ясности его речи и
красноречью его слов и тому, как он хорошо сказал и ответил ей стихами,
и спросила его: "О брат мой, когда ты впал в это дело, в которое ты
впал, и когда это с тобой случилось? Я вижу, что ты говоришь стихами и
льешь обильные слезы. Заклинаю тебя Аллахом, о брат мой, и святостью
любви, которая между нами: расскажи мне о твоем положении и сообщи мне
твою тайну и не скрывай от меня ничего, что с тобою случилось в наше от-
сутствие. Моя грудь стеснилась, и жизнь моя замутилась из-за тебя".
И Хасан вздохнул и пролил слезы, подобные дождю, и воскликнул: "Я бо-
юсь, о сестрица, что, если я тебе расскажу, ты мне не поможешь в том, к
чему я стремлюсь, и оставишь меня умирать в тоске с моей горестью". -
"Нет, клянусь Аллахом, о брат мой, я не отступлюсь от тебя, даже если
пропадет моя душа", - ответила девушка. И Хасан рассказал ей, что с ним
случилось и что он увидел, когда отпер дверь, и поведал ей, что причина
несчастья и беды - его страсть к девушке, которую он увидел, и любовь к
ней и что он десять дней не пробовал ни пищи, ни питья. И потом он
горько заплакал и произнес такие два стиха:
"Верните сердце, как было прежде, телу вы,
И дремоту глазу, потом меня оставьте вы"
Или скажете, изменила ночь мой обет в любви?
"Пусть не будет тех, кто меняется!" - я отвечу вам".
И сестра Хасана заплакала из-за его плача и пожалела его из-за его
страсти и сжалилась над изгнанником и сказала: "О брат мой, успокой свою
душу и прохлади глаза. Я подвергну себя опасности, вместе с тобою, и от-
дам душу, чтобы тебя удовлетворить. Я придумаю для тебя хитрость, даже
если будет в ней гибель моих драгоценностей и моей души, и исполню твое
желание, если захочет Аллах великий. Но я наказываю тебе, о брат мой,
скрывать тайну от моих сестер. Не показывай твоего состояния ни одной из
них, чтобы не пропала моя и твоя душа, и если они тебя спросят, открывал
ли ты дверь, скажи им: "Я не открывал ее никогда, но мое сердце занято
из-за вашего отсутствия и моей тоски по вас и оттого, что я сидел во
дворце один". - "Хорошо, так и будет правильно!" - воскликнул Хасан.
И он поцеловал девушку в голову, и успокоилось его сердце, и распра-
вилась у него грудь, так как он боялся своей сестры, потому что открыл
дверь, а теперь душа к нему вернулась после того, как он был близок к
гибели от сильного страха. И он попросил у сестры чего-нибудь поесть, и
она поднялась и вышла от него и вошла к своим сестрам, печальная, плача
о Хасане. И сестры спросили ее, что с ней, и она сказала им, что ее ум
занят мыслью о ее брате и что он болен и вот уже десять дней, как к нему
в живот не опускалось никакой пищи. И сестры спросили ее о причине его
болезни, и она ответила: "Причина ее - наше отсутствие и то, что мы зас-
тавили его тосковать эти дни, когда мы отсутствовали, тянулись для него
дольше, чем тысяча лет, и ему простительно, так как он на чужбине и оди-
нок, а мы оставили его одного, и не было у него никого, кто бы его разв-
лек и успокоил бы его душу. Он, при всех обстоятельствах, юноша и еще
мал, и, может быть, он вспомнил родных и мать - а она женщина старая - и
подумал, что она плачет о нем в часы ночи и части дня и постоянно о нем
печалится, а мы его утешали своей дружбой".
И, услышав слова девушки, ее сестры заплакали от сильной печали о Ха-
сане и сказали: "Клянемся Аллахом, ему простительно!" И они вышли к вои-
нам и отпустили их, и вошли к Хасану, и пожелали ему мира, и увидели,
что его прелести изменились и цвет его лица пожелтел и исхудало его те-
ло. И они заплакали от жалости к нему и сели подле него и стали его
развлекать и успокаивать его сердце разговором и рассказали ему обо
всем, что видели из чудес и диковинок, и о том, что произошло у жениха с
невестой, и оставались с ним в течение целого месяца, развлекая его и
уговаривая, но его болезнь каждый день усиливалась, и всякий раз, как
девушки его видели в таком состоянии, они плакали о нем сильным плачем,
и больше всех плакала младшая девушка.
А через месяц девушкам захотелось поехать на охоту и ловлю, и они ре-
шили это сделать и попросили свою младшую сестру поехать с ними, но она
сказала им: "Клянусь Аллахом, о сестрицы, я не могу с вами поехать, ког-
да мой брат в таком состоянии, и пока он не поправится и не пройдут его
страдания, я лучше буду сидеть подле него и развлекать его". И, услышав
слова девушки, ее сестры поблагодарили ее за ее благородство и сказали
ей: "За все, что ты сделала с этим чужеземцем, ты получишь небесную наг-
раду". И они оставили девушку подле Хасана во дворце, и выехали, взяв с
собой пищи на двадцать дней..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят девятая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят девятая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что когда девушки выехали и отправились
на охоту и ловлю, они оставили свою младшую сестру сидеть подле Хасана
во дворце. И когда они отдалились от дворца и их сестра поняла, что они
проехали далекое расстояние, она обратилась к своему брату и сказала
ему: "О брат мой, поднимайся, покажи мне место, где ты видел этих деву-
шек". И Хасан воскликнул: "Во имя Аллаха! На голове!" - и обрадовался ее
словам и убедился, что достигнет цели своих стремлений.
И он хотел подняться и показать девушке это место, но не мог ходить.
И тогда она понесла его в объятиях и принесла туда и открыла дверь к
лестнице, и поднялась г ним в верхнюю часть дворца. И, оказавшись навер-
ху, Хасан показал своей сестре то место, где он видел девушек, и показал
ей комнату и пруд с водой. И сестра его сказала: "Опиши мне, о брат мой,
их вид и как они прилетели". И Хасан описал ей все, что видел, и в осо-
бенности ту девушку, в которую он влюбился.
И когда его сестра услышала описание этой девушки, она узнала ее, и
ее лицо пожелтело, и состояние ее изменилось. "О сестрица, твое лицо по-
желтело и состояние твое изменилось", - сказал Хасан. И его сестра воск-
ликнула: "О брат мой, знай, что эта девушка - дочь царя из царей джин-
нов, высоких саном. И ее отец властвует над людьми, и джиннами, и колду-
нами, и кудесниками, и племенами, и помощниками, и климатами, и страна-
ми, и многими островами и великими богатствами. Наш отец - наместник из
числа его наместников, и никто не может одолеть его из-за многочислен-
ности его войск, обширности его царства и обилия его богатства. И он от-
вел своим дочерям - девушкам, которых ты видел, - пространство в целый
год пути в длину и в ширину, и окружает эту область река, охватывающая
ее со всех сторон, и не может добраться до этого места никто, ни люди,
ни джинны. И у этого царя есть войско из девушек, которые бьют мечами и
разят копьями - их двадцать пять тысяч, - и каждая из них, когда сядет
на коня и наденет боевые доспехи, устоит против тысячи всадников из чис-
ла доблестных. И есть у него семь дочерей, у которых храбрости и доблес-
ти столько же, как у их сверстниц, и даже больше. Он вручил власть над
областью, о которой я тебя осведомила, своей старшей дочери, а она стар-
ше всех своих сестер, и ее храбрость, доблесть, коварство, Злокознен-
ность и колдовство таковы, что она одолевает всех обитателей своего
царства. Что же касается девушек, которые были с ней, то это вельможи ее
правления и ее помощницы, приближенные в царстве, и шкуры с перьями, в
которых они летают, - изделие колдунов из джиннов. И если ты хочешь ов-
ладеть этой девушкой и жениться на ней, сядь здесь и жди ее: они приле-
тают сюда в начале каждого месяца. А когда увидишь, что они прилетели, -
спрячься и берегись показаться - иначе мы все пропадем. Узнай же, что я
тебе скажу, и сохрани эго к уме. Сядь в месте, которое будет к ним близ-
ко, чтобы ты их видел, а они тебя не видели, и когда они снимут с себя
одежду, брось взгляд на одежду из перьев, принадлежащую старшей, которую
ты желаешь, и возьми се, но не бери ничего другого, - эта одежда и дос-
тавляет девушку в ее страну, и когда ты ею овладеешь, ты овладеешь и де-
вушкой. Но берегись, чтобы она тебя не обманула, и если она тебе скажет:
"О тот, кто украл мою одежду, верни мне ее! Вот я подле тебя, перед то-
бою и в твоей власти", - и ты отдашь ей одежду, то она убьет тебя и об-
рушит на нас дворцы и убьет нашего отца. Знай же, каково будет твое по-
ложение! И когда ее сестры увидят, что ее одежда украдена, они улетят и
оставят ее сидеть одну, и тогда подойди к пей, схвати ее за волосы и по-
тяни, и, когда ты ее потянешь, ты завладеешь ею, и она окажется в твоей
власти. И после этого береги одежду из перьев, - пока она будет у тебя,
девушка останется в твоей власти и у тебя в плену, так как она может
улететь в свою страну только в этой одежде. А когда ты захватишь девуш-
ку, понеси ее и пойди с ней в твою комнату и не показывай ей, что ты
взял ее одежду".
И когда Хасан услышал слова своей сестры, его сердце успокоилось, и
его страх утих, и прошли его страдания. И он поднялся на ноги и поцело-
вал свою сестру в голову и потом вышел и спустился из верхней части
дворца, вместе со своей сестрой, и они проспали ночь, и Хасан боролся со
своей душой, пока не наступило утро. А когда взошло солнце, он поднялся
и открыл ту дверь и вышел наверх и сел, и сидел до времени ужина, и
сестра принесла ему наверх поесть и попить и переменила на нем одежду, и
он лег спать. И его сестра поступала с ним так каждый день, пока не на-
чался новый месяц, и, увидав молодую луну, Хасан принялся поджидать де-
вушек.
И когда это было так, они вдруг подлетели к нему, как молния, и, за-
метив их, Хасан спрятался в такое место, что он их видел, а они его не
видели. И птицы опустились, и каждая из них села, и они сняли с себя
одежду так же, как и та девушка, которую любил Хасан (а это было в месте
близком от него), и потом она вошла в пруд, вместе со своими сестрами. И
тут Хасан поднялся и пошел, понемногу-понемногу, прячась, и Аллах покрыл
его, и он взял одежду, так что ни одна из девушек его не видела, и все
они играли друг с другом и смеялись. А окончив играть, они вышли, и каж-
дая из них надела свою одежду из перьев, и пришла возлюбленная Хасана,
чтобы надеть свою одежду, и не нашла ее. И она стала кричать и бить себя
по лицу и разорвала на себе нижнюю одежду, и ее сестры подошли к ней и
спросили, что с ней, и она рассказала им, что ее одежда из перьев пропа-
ла, и они стали плакать и кричать и бить себя по липу.
А когда наступила над ними ночь, они не могли оставаться с нею и ос-
тавили ее в верхней части дворца..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до семисот девяноста
Когда же настала ночь, дополняющая до семисот девяноста, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан взял одежду девушки,
она стала ее искать и не нашла, и ее сестры улетели и оставили ее одну.
И когда Хасан увидел, что они улетели и скрылись от нее и исчезли из
глаз, он прислушался и услышал, что девушка говорит: "О тот, кто взял
мою одежду и оставил меня нагою! Прошу тебя, верни ее мне и прикрой мою
срамоту. Да не даст тебе Аллах вкусить мою печаль!"
И когда Хасан услышал от нее такие слова, ум его был похищен страстью
к девушке и усилилась его любовь к ней. И он не смог утерпеть и поднялся
с места и побежал и бросился на девушку и схватил ее и потащил и спус-
тился с ней вниз, и он принес ее к себе в комнату и набросил на нее свой
плащ, а девушка плакала и кусала себе руки. И Хасан запер ее и пошел к
своей сестре и осведомил ее о том, что получил девушку, завладел ею и
снес ее вниз, в свою комнату, и сказал: "Она теперь сидит и плачет и ку-
сает себе руки".
И, услышав слова Хасана, его сестра поднялась и пошла в комнату и,
войдя к девушке, увидела, что она плачет и опечалена. И сестра Хасана
поцеловала перед ней землю и приветствовала ее, и девушка сказала: "О
царевна, разве делают люди, подобные вам, такие скверные дела с дочерьми
царей? Ты ведь знаешь, что мой отец - великий царь и что все цари джин-
нов его боятся и страшатся его ярости, у него столько колдунов, мудре-
цов, кудесников, шайтанов и маридов, что не справиться с ними никому, и
подвластны ему твари, числа которых не знает никто, кроме Аллаха. Как
это подобает вам, о царские дочери, давать у себя приют мужчинам из лю-
дей и осведомлять их о наших обстоятельствах и ваших обстоятельствах. А
иначе, откуда добрался бы до нас этот человек?" - "О царевна, - ответила
сестра Хасана, - этот человек совершенен в благородстве и не стремится
он к делу дурному. Он только любит тебя, и женщины сотворены лишь для
мужчин. Если бы он не любил тебя, он бы из-за тебя не заболел, и его ду-
ша едва не покинула его тела из-за любви к тебе".
И она передала ей обо всем, что рассказал ей Хасан о своей страсти, и
о том, что делали девушки, летая и умываясь, и из них всех ему никто не
понравился, кроме нее, так как все они - ее невольницы, и она погружала
их в пруд, и ни одна из девушек не могла протянуть к ней руку, и, услы-
шав ее слова, царевна потеряла надежду освободиться. И сестра Хасана
поднялась и вышла от нее и, принеся роскошную одежду, одела девушку, а
потом она принесла ей кое-чего поесть и попить и поела вместе с нею и
стала успокаивать ее душу и рассеивать ее страх. И она уговаривала ее
мягко и ласково и говорила ей: "Пожалей того, кто взглянул на тебя одним
взглядом и стал убитым любовью к тебе", - и успокаивала ее и умилостив-
ляла, употребляя прекрасные слова и выражения. И девушка плакала, пока
не взошла заря, и душа ее успокоилась, и она перестала плакать, когда
поняла, что попалась и освобождение невозможно.
И тогда она сказала сестре Хасана: "О царевна, так судил Аллах моей
голове, что буду я на чужбине и оторвусь от моей страны и родных и сес-
тер. Но прекрасно терпение в том, что судил мой господь". И потом сестра
Хасана отвела ей комнату во дворце, лучше которой там не было, и остава-
лась у нее, утешая ее и успокаивая, пока она не сделалась довольна, и ее
грудь расправилась, и она засмеялась, и прошло ее огорчение и стеснение
в груди из-за разлуки с ее близкими и родиной и разлуки с сестрами, ро-
дителями и царством.
И сестра Хасана вышла к нему и сказала: "Поднимайся, войди к ней в
комнату и поцелуй ей руки и ноги". И Хасан вошел и сделал это, а потом
он поцеловал девушку между глаз и сказал ей: "О владычица красавиц,
жизнь души и услада взирающих, будь спокойна сердцем. Я взял тебя лишь
для того, чтобы быть твоим рабом до дня воскресенья, а эта моя сестра -
твоя служанка, и я, о госпожа, хочу только взять тебя в жены, по обычаю
Аллаха и посланника его, и отправиться в мою страну, и будем мы с тобой
жить в городе Багдаде, и я куплю тебе невольниц и рабов, и есть у меня
мать из лучших женщин, которая будет служить тебе, и нет нигде страны
прекраснее, чем наша страна, и все, что есть в ней, лучше, чем во всех
других странах и у других людей. И ее жители и обитатели - хорошие люди
со светлыми лицами".
И когда он развлекал девушку и разговаривал с нею, а она не обраща-
лась к нему ни с одним словом, вдруг кто-то постучал в ворота дворца. И
Хасан вышел посмотреть, кто у ворот, и вдруг оказалось, что это девушки
вернулись с охоты и ловли. И Хасан обрадовался и встретил и приветство-
вал их, и девушки пожелали ему благополучия и здоровья, и Хасан тоже по-
желал им этого, а потом они сошли с коней и вошли во дворец, и каждая из
них пошла к себе в комнату и, сняв бывшие на ней поношенные одежды, об-
лачилась в красивые материи. Л они выезжали на охоту и ловлю и поймали
много газелей, диких коров, зайцев, львов, гиен и других животных, и не-
которых из них они привели на убой, а прочих оставили у себя во дворце.
И Хасан стоял между ними и, Затянув пояс, убивал для них, а девушки иг-
рали и веселились и радовались сильной радостью.
А когда покончили с убоем животных, девушки сели, чтобы приготовить
что-нибудь на обед, и Хасан подошел к старшей девушке и поцеловал ее в
голову и стал целовать в голову одну девушку за другой, и они сказали
ему: "Ты слишком к нам снисходителен, о брат наш, и мы дивимся на твою
крайнюю любовь к нам. Да не будет этого, о брат наш. Это мы должны так с
тобой поступать, - ты ведь сын Адама, и они достойнее нас, а мы джинны".
И глаза Хасана прослезились, и он заплакал сильным плачем, и девушки
спросили его: "Что с тобой, о чем ты плачешь? Ты смутил нашу жизнь, зап-
лакав в сегодняшний день, и похоже, что ты стосковался по твоей матери и
твоей стране? Если дело обстоит так, мы тебя снарядим и отправимся с то-
бой на твою родину к любимым". - "Клянусь Аллахом, я желаю не разлуки с
вами", - воскликнул Хасан. И девушки спросили: "Кто же из нас тогда тебя
расстроил, что ты огорчился?" И Хасану было стыдно сказать: "Ничто меня
не расстроило, кроме любви к девушке!" И он боялся, что сестры станут
его порицать, и промолчал и не осведомил их ни о чем из своих обстоя-
тельств.
И тогда его сестра поднялась и сказала им: "Он поймал птицу в воздухе
и хочет, чтобы вы помогли ему ее приручить". И все девушки обратились к
Хасану и сказали ему: "Мы все перед тобою, и чего бы ты ни потребовал,
мы это сделаем. Но расскажи нам твою историю и не скрывай от нас ничего
из твоих обстоятельств". И Хасан сказал своей сестре: "Расскажи им мою
историю, мне стыдно, и я не могу обратиться к ним с такими словами..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто первая ночь
Когда же настала семьсот девяносто первая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Хасан сказал своей сестре: "Расскажи им
мою историю, мне стыдно, и я не могу обратиться к ним с такими словами".
И сестра Хасана сказала им: "О сестры, когда мы уехали и оставили этого
беднягу одного, ему стало тесно во дворце, и он испугался, что кто-ни-
будь к нему войдет. Вы знаете, что ум у сыновей Адама легковесный, и он
открыл дверь, ведущую на крышу дворца, когда стеснилась у него грудь и
он остался один в одиночестве, и поднялся наверх и сидел там. И ей ока-
зался над долиной и стал смотреть в сторону ворот, боясь, что кто-нибудь
направится но дворцу, и в один из дней, когда он сидел, вдруг подлетели
к нему десять птиц, направляясь ко дворцу. И они летели до тех пор, пока
не сели у пруда, который над Залой, и Хасан увидел птицу, которая была
красивей всех, и она клевала других птиц, и ни одна из них не могла про-
тянуть к ней руки, а затем птицы схватились когтями за воротники и, ра-
зодрав свои одежды из перьев, вышли из них, и каждая птица превратилась
в девушку, подобную луне в ночь ее полноты. И они сняли бывшие на них
одежды, - а Хасан стоял и смотрел на них, - и вошли в воду и принялись
играть, и старшая девушка погружала их в воду, и ни одна из птиц не мог-
ла протянуть к ней руки, и эта девушка была прекраснее всех лицом и
стройнее станом и на ней были самые чистые одежды. И девушки продолжали
так играть, а Хасан стоял и смотрел на них, пока не приблизилась предве-
черняя молитва, и потом они вышли из пруда и, надев нижнюю одежду, оде-
лись в свои одежды из перьев и завернулись в них и улетели. И душа Хаса-
на увлеклась ими и загорелось его сердце огнем из-за старшей птицы, и он
раскаивался, что не украл ее одежды из перьев, и заболел и остался на-
верху, ожидая ее, и отказался от пищи, питья и сна и оставался там, пока
не блеснул новый месяц. И когда он так сидел, птицы вдруг прилетели, по
своему обычаю, и сняли одежду и вошли в пруд, и Хасан украл одежду стар-
шей девушки, и, поняв, что она может летать только в ней, взял ее и
спрятал, боясь, что девушки его заметят и убьют. И потом он подождал,
пока птицы улетели, и поднялся и схватил девушку и спустился из верхней
части дворца". - "А где она?" - спросили ее сестры. И она сказала: "Она
у него, в такой-то комнате". - "Опиши ее нам, сестрица", - сказали де-
вушки. И сестра Хасана молвила: "Она прекраснее, чем луна в ночь полно-
луния, и лицо ее сияет ярче солнца; ее слюна слаще меда, ее стан строй-
нее ветви, у нее черные глаза, и светлый лик, и блестящий лоб, и грудь,
подобная драгоценному камню, и соски, подобные двум гранатам, и щеки,
точно два яблока, и живот со свернутыми складками, и пупок, точно шка-
тулка из слоновой кости, мускусом наполненная, и пара ног, словно мра-
морные столбы. Она захватывает сердце насурьмленным оком и тонкостью ху-
дощавого стана, и тяжелым задом, и речью, исцеляющей больного, она кра-
сива стройностью, прекрасна ее улыбка, и подобна она полной луне".
И когда девушки услышали это описание, они обратились к Хасану и ска-
зали ему: "Покажи ее нам". И Хасан поднялся, взволнованный любовью, и
шел, пока не привел их к комнате, где находилась царевна. И он отпер ее
и вошел впереди девушек, и они вошли сзади него, и, увидев царевну и уз-
рев ее красоту, они поцеловали перед ней землю и удивились красоте ее
образа и ее прекрасным свойствам. И они приветствовали ее и сказали:
"Клянемся Аллахом, о дочь царя величайшего, это поистине вещь великая.
Если бы ты слышала, какова слава этого юноши у женщин, ты бы дивилась на
него весь твой век. Он привязан к тебе крайней привязанностью, но
только, о царевна, он не ищет мерзости и добивается тебя лишь дозволен-
ным образом. Если бы мы Знали, что девушки могут обойтись без мужчин, мы
удержали бы его от того, к чему он стремится, хотя он не посылал к тебе
посланца, а пришел сам: и он нам рассказал, что сжег одежду из перьев, а
не то мы бы ее у него взяли".
И затем одна из девушек сговорилась с царевной и приняла полномочие
на заключение брака, и заключила брак царевны с Хасаном, и тот взял ее
за руку и вложил ее руку в свою, и девушка выдала ее за Хасана с ее доз-
воления, и устроили торжество, подобающее для царевен, и ввели Хасана к
его жене. И Хасан поднялся, и открыл дверь, и откинул преграду, и сломал
печать, и увеличилась его любовь к ней, и усилилось его влечение и
страсть, и, достигнув желаемого, Хасан поздравил себя и произнес такие
стихи:
"Чарует твой стройный стан, и черен твой томный взгляд,
И влагою прелести покрыто лицо твое.
Ты взорам моим предстала в виде прекраснейшем,
Там яхонт наполовину, треть тебя - изумруд.
А пятая часть - то мускус; амбра - шестая часть,
И жемчугу ты подобна, нет, ты светлей его.
И Ева не родила подобных тебе людей,
И в вечных садах найти другую, как ты, нельзя.
Коль хочешь меня пытать, - обычай таков любви,
А хочешь меня простить, так выбор ведь дан тебе.
Земли украшение, желаний моих предел,
Кто против красы твоей, прекрасная, устоит?.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто вторая ночь
Когда же настала семьсот девяносто вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Хасан вошел к царевне и уничтожил
ее девственность, он насладился с нею великим наслаждением, и увеличи-
лась его любовь и влеченье к ней. И он произнес о ней стихи, упомянутые
выше, а девушки стояли у двери, и, услышав эти стихи, они сказали: "О
царевна, ты слышала слова этого человека? Как ты упрекаешь нас, когда он
произнес эти стихи из любви к тебе?"
И, услышав это, царевна повеселела, развеселилась и обрадовалась. И
Хасан провел с нею сорок дней, счастливый и радостный, наслаждаясь и
блаженствуя, и девушки каждый день доставляли ему новую радость и
счастье, подарки и редкости, и он жил среди них в радости и веселье. И
понравилось царевне жить с ними, и она забыла свою семью.
А потом, через сорок дней, Хасан спал и увидел свою мать, которая пе-
чалилась о нем, и кости ее стали топки, и тело ее исхудало, и цвет ее
лица пожелтел, и состояние ее изменилось, а он был в хорошем состоянии.
И когда его мать увидела его в таком состоянии, она сказала ему: "О дитя
мое, о Хасан, как ты живешь на свете, благоденствуя, и забыл меня? Пос-
мотри, каково мне после тебя: я тебя не забываю, и язык мой не переста-
нет поминать тебя, пока я не умру. Я сделала тебе у себя в доме могилу,
чтобы никогда не забыть тебя. Посмотреть бы, доживу ли я, о дитя мое, до
того, что увижу тебя со мною и мы снова будем вместе, как были".
И Хасан пробудился от сна, плача и рыдая, и слезы текли по его щекам,
как дождь, и стал он грустным и печальным, и слезы его не высыхали, и
сон не шел к нему, и он не находил покоя, и не осталось у него терпения.
А когда наступило утро, вошли к нему девушки и пожелали ему доброго утра
и стали с ним забавляться по своему обычаю, но Хасан не обращал на них
внимания. И они спросили его жену, что с ним, и она ответила: "Не знаю".
И тогда девушки сказали ей: "Спроси его, что с ним?" И царевна подошла к
нему и спросила: "Что случилось, о господин мой?" И Хасан вздохнул и за-
тосковал и рассказал ей, что он видел во сне, а потом он произнес такие
два стиха:
"Смущены мы, что делать нам, мы не знаем,
И к сближенью желанному нет дороги.
Умножает над нами жизнь беды страсти,
Что легко в ней, то кажется нам тяжелым".
И жена Хасана рассказала девушкам, что он ей говорил, и, услышав эти
стихи, они пожалели Хасана в его положении и сказали: "Сделай милость!
Во имя Аллаха! Мы не властны запретить тебе посетить твою мать, а напро-
тив, поможем тебе в посещении ее всем, чем можем. Но тебе следует не за-
бывать нас и посещать хотя бы один раз в год". И Хасан ответил: "Слушаю
и повинуюсь!"
И девушки тотчас же поднялись и приготовили ему пищу и снабдили но-
вобрачную одеждами, украшениями и всякими дорогими вещами, перед которы-
ми бессильны описания, и приготовили Хасану редкости, которые не могут
перечислить перья. И потом они ударили в барабан, и пришли к ним отовсю-
ду верблюды, и они выбрали из них нескольких, чтобы везти все то, что
они собрали, и посадили девушку с Хасаном и погрузили с ними двадцать
пять престолов золотых и пятьдесят серебряных. И они ехали с ними три
дня, покрыв расстояние в три месяца, а затем простились с уезжавшими и
хотели возвратиться. И маленькая сестра Хасана обняла его и плакала, по-
ка ее не покрыло беспамятство, а очнувшись, она произнесла такие два
стиха:
"Пусть вовсе не будет дня разлуки -
Для глаз не оставил он дремоты!
Расстаться заставил нас с тобою,
И силы разрушили нам, и тело".
А окончив свои стихи, сестра Хасана простилась с ним и подтвердила,
что, когда он достигнет своей страны и встретится с матерью и его сердце
успокоится, он не должен лишать свою сестру встречи с ним один раз в
шесть месяцев, и сказала ему: "Когда что-нибудь тебя озаботит или ты ис-
пугаешься дурного, ударь в барабан мага: к тебе явятся верблюды. И ты
садись и возвращайся к нам и не оставайся вдали от нас". И Хасан поклял-
ся ей в этом и стал заклинать девушек, чтобы они воротились, и девушки
воротились, попрощавшись с Хасаном, и были опечалены разлукой с ним, и
больше всех печалилась его маленькая сестра - она не находила покоя, и
терпение ей не повиновалось, и она плакала ночью и днем.
Вот что было с ними. Что же касается Хасана, то он ехал все ночи и
дни, пересекая со своей женой степи и пустыни, долины и кручи, в полд-
невный зной и на заре, и предначертал им Аллах благополучие, и они уце-
лели и достигли города Басры и ехали до тех пор, пока не поставили своих
верблюдов на колени у ворот дома Хасана. И потом Хасан отпустил верблю-
дов и подошел к воротам, чтобы отпереть их, и услышал, что его мать пла-
чет тоненьким голосом, исходящим из истомленного сердца, вкусившего пыт-
ку огнем, и произносит такие стихи:
"О, кто может сон вкусить, когда и дремоты пет,
И ночью он бодрствует, а люди заснули.
И деньги и славу он имел, и велик он был,
И стал одиноким он в стране чужеземцев,
Меж ребер его горящий уголь, и тихий стой,
И горесть великая - сильней не бывает.
Волненье владеет им, волненье ведь властелин,
И плачет, страдая, он, но стоек в страданьях.
Его состояние в любви повествует нам,
Что грустен, печален он, а слезы - свидетель".
И Хасан заплакал, услышав, что его мать плачет и рыдает, а затем он
постучал в ворота устрашающим стуком. И его мать спросила: "Кто у во-
рот?" И Хасан ответил ей: "Открывай!" И она открыла ворота и посмотрела
на Хасана и, узнав его, упала, покрытая беспамятством. И Хасан до тех
пор ухаживал за ней, пока она не очнулась, и тогда он обнял ее, и она
обняла его и стала целовать. И потом он принялся переносить вещи и по-
житки внутрь дома, а молодая женщина смотрела на Хасана и его мать. И
мать Хасана, когда ее сердце успокоилось и Аллах свел ее с сыном, произ-
несла такие стихи:
"Пожалело время меня теперь
И скорбит о том, что в огне горю.
Привело оно, что хотела я,
Прекратило то, что страшит меня,
Я прощу ему прегрешения,
Совершенные в годы прошлые,
И прощу ему также тот я грех,
Что седа теперь голова моя..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто третья ночь
Когда же настала семьсот девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что мать Хасана села с ним и они принялись
разговаривать, и мать стала его спрашивать: "Каковы были твои дела с
персиянином, о дитя мое?" И Хасан отвечал ей: "О матушка, он был не пер-
сиянин, нет, он был маг и поклонялся огню вместо всевластного владыки".
И он рассказал ей, что персиянин с ним сделал, и как он уехал с ним и
положил его в шкуру верблюда и зашил его в нее, и понесли его птицы и
положили на гору. И рассказал ей, что он видел на горе мертвых людей, с
которыми маг устраивал хитрости и оставлял их на горе после того, как
они исполняли его желания, и поведал, как он кинулся в море с вершины
горы, и сохранил его Аллах великий и привел во дворец девушек, и как од-
на из девушек побраталась с ним, и он жил с девушками, и как Аллах при-
вел мага в то место, где он находился, и как он убил его. И рассказал ей
о своей любви к девушке и о том, как он поймал ее, и сообщил матери всю
ее историю до того, как Аллах свел их друг с другом.
И, услышав эту историю, его мать удивилась и прославила великого Ал-
лаха за здоровье и благополучие Хасана, а затем она подошла ко вьюкам и
посмотрела на них и спросила про них Хасана. И Хасан рассказал ей, что в
них находится, и она обрадовалась великой радостью. И она подошла к мо-
лодой женщине и стала приветливо с ней разговаривать, и когда ее взоры
упали на эту женщину, ум ее был ошеломлен ее красотой, и она радовалась
и дивилась красоте женщины и ее прелести, и стройности, и соразмерности.
"О дитя мое, - сказала она потом, - хвала Аллаху за благополучие и за
то, что ты вернулся невредимый!" И затем мать Хасана села рядом с женщи-
ной и стала ее развлекать и успокаивать ее душу, а утром следующего дня
она пошла на рынок и купила десять перемен самого лучшего, какое было в
городе, платья, и принесла девушке великолепные ковры и одела ее и убра-
ла всякими красивыми вещами. А затем она обратилась к своему сыну и ска-
зала: "О дитя мое, мы с такими деньгами не можем жить в этом городе. Ты
знаешь, что мы бедняки, и люди заподозрят нас в том, что мы делаем алхи-
мию. Встанем же и отправимся в город Багдад, Обитель Мира, - чтобы жить
в святыне халифа. И ты будешь сидеть в лавке и продавать и покупать,
опасаясь Аллаха, великого, славного, и откроет тебе Аллах удачу этим бо-
гатством".
И, услышав слова своей матери, Хасан нашел их правильными, и тотчас
же поднялся и вышел от нее и продал дом и, вызвав верблюдов, нагрузил на
них все свои богатства и мать и жену, и поехал. И он ехал до тех пор,
пока не доехал до Тигра, и тогда он нанял корабль в Багдад и перенес на
него все свои богатства и вещи, и мать, и жену, и все, что у него было.
И затем он сел на корабль, и корабль плыл с ними, при хорошем ветре, в
течение десяти дней, пока они не приблизились к Багдаду. И, приблизив-
шись к Багдаду, они обрадовались, и корабль подошел с ними к городу. И
Хасан, в тот же час и минуту, отправился в город и нанял склад в одном
из ханов, а потом он перенес туда свои вещи с корабля и пришел и провел
одну ночь в хане. А наутро он переменил бывшую на нем одежду, и посред-
ник, увидав его, спросил, что ему нужно и что он хочет, и Хасан сказал:
"Я хочу дом, который был бы прекрасен, просторен". И посредник показал
ему дома, о которых он знал. И Хасану понравился один дом, принадлежав-
ший кому-то из везирей, и он купил его за сто тысяч золотых динаров и
отдал посреднику его цену. А затем он вернулся в хан, в котором остано-
вился, и перенес все свои богатства и вещи в тот дом, и пошел на рынок,
и взял то, что было нужно для дома из посуды, ковров и другого, и купил
слуг, в числе которых был маленький негр для дома.
И он спокойно прожил со своей женой самой сладостной жизнью, в радос-
ти, три года, и ему досталось от нее два мальчика, и одного из них он
назвал Насиром, а другого - Мансуром. А после этого времени он вспомнил
своих сестер-девушек и вспомнил о их благодеяниях и как они помогали ему
в том, к чему он стремился, и его потянуло к ним. И он вышел на рынки
города и купил там дорогих украшений и материй и сухих плодов, подобных
которым они никогда не видали и не знали.
И когда его мать спросила его о причине покупки этих редкостей, он
сказал ей: "Я намерен поехать к моим сестрам, которые сделали мне всякое
добро. Ведь достаток, в котором я живу, - от их благодеяний и милостей.
Я хочу к ним поехать и посмотреть на них и скоро вернусь, если захочет
Аллах великий". - "О дитя мое, - сказала ему мать, - не пропадай". И Ха-
сан сказал: "Знай, о матушка, как тебе поступать с моей женой. Ее одежда
из перьев - в сундуке, зарытом в землю; береги же ее, чтобы моя жена ее
не нашла. А не то она возьмет ее и улетит, вместе с детьми, и они исчез-
нут, и я не смогу напасть на весть о них и умру из-за них в тоске. Знай,
о матушка, я предостерегаю тебя, чтобы ты ей об этом не говорила. И
знай, что она дочь царя джиннов, и нет среди царей джиннов никого больше
ее отца и богаче его войсками и деньгами. Знай также, что она - госпожа
своего племени и дороже всех для отца, так что она очень горда душою.
Служи же ей ты сама и не позволяй ей выходить за ворота и выглядывать из
окна или из-за стены: я боюсь для нее даже воздуха, когда он веет, и ес-
ли с ней случится дело из дел земной жизни, я убью себя из-за нее". -
"Храни Аллах от ослушания тебя, о дитя мое! - сказала мать Хасана. -
Бесноватая я разве, чтобы ты дал мне такое наставление, и я бы тебя ос-
лушалась? Поезжай, о дитя мое, и будь спокоен душой. Ты вернешься во
благе и увидишь ее, если захочет Аллах великий, и она расскажет тебе,
что у нее со мной было.
Но только, о дитя мое, не сиди там больше времени, чем нужно на доро-
гу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто четвертая ночь
Когда же настала семьсот девяносто четвертая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан захотел поехать к девуш-
кам, он наказал своей матери беречь его жену, как мы упоминали, и его
жена, по предопределенному велению, слышала, что он говорил матери, а
они этого не знали.
И потом Хасан поднялся и вышел за город и постучал в барабан, и яви-
лись к нему верблюды, и он погрузил двадцать тюков редкостей из Ирака и
простился со своей матерью и женой и детьми, и одному из его детей было
жизни год, а другому - два года. И Хасан снова обратился к своей матери
и еще раз дал ей наставление, а потом он сел и поехал к своим сестрам и
непрестанно, ночью и днем, ехал по долинам, горам, гладям и кручам в те-
чение десяти дней. А на одиннадцатый день он приехал ко дворцу и вошел к
своим сестрам, неся с собою то, что он им привез. И, увидав его, девушки
обрадовались и поздравили его со спасением, а что касается его маленькой
сестры, то она украсила дворец и снаружи и внутри. И затем они взяли по-
дарки и сложили их в комнате, как обычно, и спросили Хасана про его мать
и жену, и он рассказал им, что жена родила от него двоих сыновей. И ког-
да его маленькая сестра увидала, что Хасан здоров и благополучен, она
сильно обрадовалась и произнесла такой стих:
"И спрашиваю я ветр про вас, как проходит он.
И в сердце моем другой, чем вы, не является".
И Хасан провел у них в гостях, пользуясь почетом, три месяца, и он
радовался, веселился, блаженствовал и наслаждался, занимаясь охотой и
ловлей, и вот какова была его история.
Что же касается истории его матери и жены, то, когда Хасан уехал, же-
на его провела с его матерью один день и другой, а на третий день она
сказала ей: "Слава Аллаху! Неужели я живу с ним три года, не ходя в ба-
ню", - и заплакала. И мать Хасана пожалела ее и сказала: "О дочка, мы
здесь чужеземцы, и твоего мужа нет в городе. Будь он здесь, он бы поза-
ботился услужить тебе, а что до меня, то я никого не знаю. Но я погрею
тебе воды, о дочка, и вымою тебе голову в домашней бане". - "О госпожа!
- воскликнула жена Хасана, - если бы ты сказала эти слова какой-нибудь
из невольниц, она бы потребовала, чтобы ты продала ее на рынке, и не
стала бы жить у вас. Но мужчинам, о госпожа, простительно, так как они
ревнивы и их ум говорит им, что, если женщина выйдет из дома, она, может
быть, сделает мерзость. А женщины, о госпожа, не все одинаковы, и ты
знаешь, что, если у женщины есть какое-нибудь желание, ее никто не оси-
лит и не убережет и не охранит и не удержит ее ни от бани, ни от чего
другого, и она сделает все, что изберет".
И потом она стала плакать и проклинать себя и причитать о себе и о
своем изгнании, и мать ее мужа сжалилась над ее положением и поняла, что
все, что она говорила, неизбежно случится. И она поднялась и приготовила
вещи для бани, которые были им нужны, и, взяв с собою жену Хасана, пошла
в баню. И когда они пришли в баню и сняли одежду, все женщины стали смо-
треть на жену Хасана и прославлять Аллаха - велик он и славен! - и расс-
матривать созданный им прекрасный образ. И каждая женщина, которая про-
ходила мимо бани, стала заходить в нее и смотреть на жену Хасана. И рас-
пространилась по городу молва о ней, и столпились вокруг нее женщины,
так что в бане нельзя было пройти из-за множества бывших там женщин.
И случилось по дивному делу, что пришла в этот день в баню невольница
из невольниц повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, по имени Тух-
фа-лютнистка. И увидела она, что женщины столпились и что в бане не
пройдешь из-за множества женщин и девушек, и спросила в чем дело, и ей
рассказали про ту женщину. И невольница подошла к ней и взглянула на нее
и всмотрелась в нее, и ее ум смутился от ее красоты и прелести, и она
прославила Аллаха - да возвысится величие его! - за созданные им прек-
расные образы. И она не вошла в парильню и не стала мыться, а только си-
дела и смотрела, ошеломленная, на ту женщину, пока она не кончила
мыться, и когда она вышла и надела свои одежды, она прибавила красоты к
своей красоте. И, выйдя из парильни, жена Хасана села на ковры и на по-
душки, и женщины стали смотреть на нее, и она взглянула на них и вышла.
И Тухфа-лютнистка, невольница халифа, поднялась и шла за нею, пока не
узнала, где ее дом. И тогда она простилась с нею и пошла обратно во дво-
рец халифа. И она шла до тех пор, пока не пришла к Ситт-Зубейде. И тогда
она поцеловала перед нею землю, и Ситт-Зубейда спросила: "О Тухфа, поче-
му ты замешкалась в бане?" - "О госпожа, - ответила девушка, - я видела
чудо, подобного которому не видала ни среди мужчин, ни среди женщин, и
это оно отвлекло меня и ошеломило мне разум и так смутило меня, что я не
вымыла себе головы". - "А что это за чудо, о Тухфа?" - спросила Ситт-Зу-
бейда. И невольница ответила: "О госпожа, я видела в бане женщину, с ко-
торой было два маленьких мальчика, точно пара лун, и никто не видел ей
подобной ни до нее, ни после нее, и нет подобного ее образу во всем ми-
ре. Клянусь твоей милостью, о госпожа, если бы ты осведомила о ней пове-
лителя правоверных, он бы убил ее мужа и отнял бы ее у него, так как не
найдется среди женщин ни одной такой, как она. Я спрашивала, кто ее муж,
и мне сказали, что ее муж - купец по имени Хасан басрийский. И я прово-
жала эту женщину от выхода из бани до тех пор, пока она не вошла в свой
дом, и увидела, что это дом везиря, у которого двое ворот, - ворота со
стороны моря и ворота со стороны суши. И я боюсь, о госпожа, что услышит
о ней повелитель правоверных и нарушит закон и убьет ее мужа и женится
на ней..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот девяносто пятая ночь
Когда же настала семьсот девяносто пятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что невольница повелителя правоверных, увидав
жену Хасана басрийского, описала ее красоту СиттЗубейде и сказала: "О
госпожа, я боюсь, что услышит о ней повелитель правоверных и нарушит за-
кон и убьет ее мужа и женится на ней". И СиттЗубейда воскликнула: "Горе
тебе, о Тухфа! Разве дошли красоты и прелести этой девушки до того, что
повелитель правоверных продаст свою веру за земные блага и нарушит из-за
нее закон? Клянусь Аллахом, я непременно должна посмотреть на эту женщи-
ну, и если она не такова, как ты говорила, я велю отрубить тебе голову.
О распутница, во дворце повелителя правоверных триста шестьдесят не-
вольниц, по числу дней в году, и нет ни у одной из них тех качеств, о
которых ты упоминаешь!" - "О госпожа, - ответила Тухфа, - клянусь Алла-
хом, нет, и нет подобной ей во всем Багдаде; и даже больше - нет такой
женщины среди неарабов и среди арабов, и не создал Аллах - велик он и
славен! - такой, как она!"
И тогда Ситт-Зубейда позвала Масрура, и тот явился и поцеловал землю
меж ее руками, и Зубейда сказала ему: "О Масрур, ступай в дом везиря -
тот, что с двумя воротами - ворота со стороны моря и ворота со стороны
суши, - и приведи мне поскорее женщину, которая там живет - ее, и ее де-
тей, и старуху, которая с нею, и не мешкай". И Масрур отвечал: "Внимание
и повиновение!" - и вышел от Зубейды.
И он шел, пока не дошел до ворот того дома и постучал и ворота, и
вышла к нему старуха, мать Хасана, и спросила: "Кто у ворот?" И Масрур
ответил: "Масрур, евнух повелителя правоверных". И старуха открыла воро-
та, и Масрур вошел и пожелал ей мира, и мать Хасана возвратила ему поже-
лание и спросила его, что ему нужно. И Масрур сказал ей: "Ситт-Зубейда,
дочь аль-Касима, жена повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, шестого
из сыновей аль-Аббаса, дяди пророка, - да благословит его Аллах и да
приветствует! - зовет тебя к себе, вместе с женой твоего сына и ее
детьми, и женщины рассказали ей про нее и про ее красоту". - "О Масрур,
- смазала ему мать Хасана, - мы люди иноземные, и муж этой женщины - мой
сын. Его нет в городе, и он не велел ни мне, ни ей выходить ни к кому из
созданий Аллаха великого, и я боюсь, что случится какое-нибудь дело, и
явится мой сын и убьет себя. Будь же милостив, о Масрур, и не возлагай
на нас того, что нам невмочь". - "О госпожа моя, если бы я знал, что в
этом есть для вас страшное, я бы не заставлял вас идти, но Ситт-Зубейда
хочет только посмотреть на нее, и она вернется. Не прекословь же, - рас-
каешься. Как я вас возьму, гак и возвращу вас сюда невредимыми, если за-
хочет Аллах великий".
И мать Хасана не могла ему перечить и вошла и приготовила женщину и
вывела ее, вместе с ее детьми, и они пошли сзади Масрура - а он шел впе-
реди них - во дворец халифа. И Масрур вошел с ними и поставил их перед
Ситт-Зубейдой, и они поцеловали землю меж ее руками и пожелали ей блага,
и молодая женщина была с закрытым лицом. И Ситт-Зубейда спросила ее: "Не
откроешь ли ты своего лица, чтобы я на него посмотрела?" И женщина поце-
ловала перед нею землю и открыла лицо, которое смущает луну на краю не-
ба. И когда Ситт-Зубейда увидела эту женщину, она пристально посмотрела
на нее и прогулялась по ней взором, и дворец осветился ее светом и сия-
нием ее лица, и Зубейда оторопела при виде ее красоты, как и все, кто
был во Дворце, и все, кто увидел ее, стали одержимыми и они могли ни с
кем говорить.
И Ситт-Зубейда встала и поставила женщину на ноги и прижала ее к гру-
ди и посадила с собою на ложе и велела украсить дворец. А затем она при-
казала принести платье из роскошнейших одежд и ожерелье из самых дорогих
камней и надела это на женщину и сказала ей: "О владычица красавиц, ты
понравилась мне и наполнила радостью мне глаза. Какие ты знаешь ис-
кусства?" - "О госпожа, - отвечала женщина, - у меня есть одежда из
перьев, и если бы я ее перед тобой надела, ты бы увидела наилучшее ис-
кусство и удивилась бы ему". - "А где твоя одежда?" - спросила Ситт-Зу-
бейда. И женщина ответила: "Она у матери моего мужа. Попроси у нее для
меня". - "О матушка, - сказала тогда Ситт-Зубейда, - заклинаю тебя моей
жизнью, сходи и принеси ее одежду из перьев, чтобы она показала нам, что
она сделает, а потом возьми ее снова". - "О госпожа, - ответила старуха,
- она лгунья! Разве ты видела, чтобы у какой-нибудь женщины была одежда
из перьев? Это бывает только у птиц". И женщина сказала Ситт-Зубейде:
"Клянусь твоей жизнью, о госпожа, у нее есть моя одежда из перьев, и она
в сундуке, что зарыт в кладовой нашего дома".
И тогда Зубейда сняла с шеи ожерелье из драгоценных камней, стоящее
сокровищниц Кисры и кесаря, и сказала: "О матушка, возьми это ожерелье".
И она подала ожерелье старухе и добавила: "Заклинаю тебя жизнью, сходи и
принеси эту одежду, чтобы мы посмотрели на нее, а потом возьми ее". И
мать Хасана стала клясться, что она не видела этой одежды и не знает к
ней дороги. И тогда Ситт-Зубейда закричала на старуху и взяла у нее ключ
и позвала Масрура и, когда тот явился, сказала ему: "Возьми этот ключ,
ступай в их дом, отопри его и войди в кладовую, у которой такая-то и та-
кая-то дверь, и посредине нее стоит сундук. Вынеси его и взломай и
возьми одежду из перьев, которая лежит в нем и принеси ее ко мне..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
|
