Джанни Родари
Путешествие Голубой стрелы
Глава вторая. Витрина наполняется<
Склад был в подвале, который находился кар; раз под
магазином. Фее и ее служанке пришлось раз двадцать спуститься и
подняться по лестнице, чтобы наполнить новыми игрушками шкафы и
витрины.
Уже во время третьего рейса Тереза устала.
-- Синьора, -- сказала она, останавливаясь посреди лестницы
с большой связкой кукол в руках, -- синьора баронесса, у меня
бьется сердце.
-- Это хорошо, моя дорогая, это очень хорошо, -- ответила
Фея, -- было бы хуже, если бы оно больше не билось.
-- У меня болят ноги, синьора баронесса.
-- Оставь их на кухне, пусть отдохнут, тем более что ногами
ничего носить нельзя.
-- Синьора баронесса, мне не хватает воздуха...
-- Я не крала его у тебя, моя дорогая, у меня своего
достаточно.
И действительно, казалось, что Фея никогда не устает.
Несмотря на свой преклонный возраст, она прыгала по ступенькам,
словно танцуя, как будто под каблуками у нее были спрятаны
пружинки. Одновременно она продолжала подсчитывать.
-- Эти индейцы мне приносят доход по двести лир каждый,
даже, пожалуй, по триста лир. Сейчас индейцы очень в моде. Не
кажется ли тебе, что этот электрический поезд просто чудо?! Я
назову его Голубой Стрелой и, клянусь, брошу торговлю, если с
завтрашнего дня сотни ребячьих глаз не будут пожирать его с
утра до вечера.
И правда, это был замечательный поезд, с двумя шлагбаумами,
с вокзалом и Главным Начальником Станции, с Машинистом, и
Начальником Поезда в очках. Пролежав столько месяцев на складе,
электропоезд весь покрылся пылью, но Фея хорошенько протерла
его тряпочкой, и голубая краска засверкала, как вода
альпийского озера: весь поезд, включая Начальника Станции,
Начальника Поезда и Машиниста, был выкрашен голубой краской.
Когда Фея стерла пыль с глаз Машиниста, он огляделся вокруг
и воскликнул:
-- Наконец-то я вижу! У меня такое впечатление, будто я
несколько месяцев был похоронен в пещере. Итак, когда мы
отправляемся? Я готов.
-- Спокойно, спокойно, -- прервал его Начальник Поезда,
протирая платочком очки. -- Поезд не тронется без моего
приказа.
-- Посчитайте нашивки на вашем берете, -- раздался третий
голос, -- и увидите, кто здесь старший.
Начальник Поезда пересчитал свои нашивки. У него было
четыре. Тогда он сосчитал нашивки у Начальника Станции -- пять.
Начальник Поезда вздохнул, спрятал очки и притих. Начальник
Станции ходил взад и вперед по витрине, размахивая жезлом,
которым дают сигнал отправления. На площади перед станцией
выстроился полк оловянных стрелков с духовым оркестром и
Полковником. Немножко в стороне расположилась целая
артиллерийская батарея во главе с Генералом.
Позади станции расстилалась зеленая равнина и были
разбросаны холмы. На равнине вокруг вождя, которого звали
Серебряное Перо, раскинули лагерь индейцы. На вершине горы
верховые ковбои держали наготове свое лассо.
Над крышей вокзала покачивался подвешенный к потолку
аэроплан: Пилот высунулся из кабины и смотрел вниз. Надо вам
сказать, что этот Пилот был сделан так, что он не мог подняться
на ноги: ног у него не было. Это был Сидящий Пилот.
Рядом с аэропланом висела красная клетка с Канарейкой,
которую звали Желтая Канарейка. Когда клетку слегка покачивали,
Канарейка пела.
В витрине были еще куклы, Желтый Медвежонок, тряпичный пес
по имени Кнопка, краски, "Конструктор", маленький театр с тремя
Марионетками и быстроходный двухмачтовый парусник. По
капитанскому мостику парусника нервно расхаживал Капитан. Ему
по рассеянности приклеили только половину бороды, поэтому он
тщательно скрывал безбородую половину Лица, чтобы не выглядеть
уродом.
Начальник Станции и Полубородый Капитан делали вид, что не
замечают друг друга, но, может быть, ктонибудь из них уже
собирался вызвать другого на дуэль, чтобы решить вопрос о
верховном командовании в витрине.
Куклы разделились на две группы: одни вздыхали по Начальнику
Станции, другие бросали нежные взгляды на Полубородого
Капитана, и лишь одна черная кукла с глазами белее молока
глядела только на Сидящего Пилота и больше ни на кого.
Что касается тряпичного пса, то он бы с удовольствием вилял
хвостом и прыгал от радости. Но он не мог оказывать эти знаки
внимания всем троим, а выбрать когонибудь одного не хотел,
чтобы не оскорблять остальных двух. Поэтому он сидел тихо и
неподвижно, и вид у него был немного глуповатый. Его имя было
написано красными буквами на ошейнике: "Кнопка". Может быть,
его назвали так потому, что он был маленьким, как кнопка.
Но тут произошло событие, которое сразу же заставило забыть
и ревность и соперничество. Как раз в это мгновение Фея подняла
штору, и солнце хлынуло в витрину золотым каскадом, вызывая у
всех жуткий страх, потому что никто его раньше не видел.
-- Сто тысяч глухих китов! -- рявкнул Полубородый Капитан.
-- Что случилось?
-- На помощь! На помощь! -- завизжали куклы, прячась друг за
друга.
Генерал приказал немедленно повернуть пушки в сторону
неприятеля, чтобы быть готовым отразить любую атаку. Только
Серебряное Перо остался невозмутимым. Он вынул изо рта длинную
трубку, что делал только в исключительных случаях, и сказал:
-- Не бойтесь, игрушки. Это Великий Дух -- Солнце, всеобщий
друг. Смотрите, как повеселела вся площадь, радуясь его
приходу.
Все посмотрели на витрину. Площадь и в самом деле сверкала
под лучами солнца. Струи фонтанов казались огненными. Нежное
тепло проникало сквозь запыленные стекла в магазинчик Феи.
-- Тысяча пьяных китов! -- пробормотал снова Капитан. -- Я
ведь морской волк, а не солнечный!
Куклы, радостно болтая, сразу же стали принимать солнечные
ванны.
Однако в один угол витрины солнечные лучи не могли
проникнуть. Тень падала как раз на Машиниста, и тот очень
рассердился:
-- Должно же было так случиться, чтобы именно я оказался в
тени!
Он выглянул за витрину, и его зоркие глаза, привыкшие часами
смотреть на рельсы во время долгих поездок, встретились с парой
огромных, широко раскрытых глаз ребенка.
В эти глаза можно было заглянуть, как заглядывают в дом,
когда на окнах нет занавесок. И, заглянув в них. Машинист
увидел большую недетскую печаль.
"Странно, -- подумал Машинист Голубой Стрелы. -- Я всегда
слышал, что дети -- веселый народ. Они только и знают, что
смеются и играют с утра до вечера. А этот мне кажется грустным,
как старичок. Что с ним случилось?"
Грустный мальчик долго смотрел на витрину. Его глаза
наполнились слезами. Время от времени слезинки скатывались вниз
по щеке и пропадали на губах. Все в витрине затаили дыхание:
никто еще не видел глаз, из которых текла бы вода, и это всех
очень удивило.
-- Тысяча хромых китов! -- воскликнул Капитан. -- Я занесу
это событие в бортовой журнал!
Наконец мальчик вытер глаза рукавом курточки, подошел к
двери магазина, взялся за ручку и толкнул дверь.
Раздался глухой звонок колокольчика, который, казалось,
жаловался, звал на помощь.
Глава 3>>
<<Вернуться к оглавлению
|
