Краткий отчет о работах Байкальской
экспедиции Академии Наук в 1916 году

Экспедиция, снаряженная Академией Наук и работавшая на оз. Байкал в течение летних месяцев 1916 года, имела своей целью изучение фауны и флоры этого озера в связи с условиями существования организмов, т.е. , другими словами, изучение биологии бассейна; но помимо задач чисто научного характера, экспедиции было поручено выяснить вопрос о месте для станции по исследованию оз. Байкала, учреждение которой Академией предположено в ближайшем будущем, и сделать некоторые подготовительные работы для осуществления этого предприятия, а также построить судно специально приспособленное для научных исследований.

Непосредственное руководство работами экспедиции Академией наук было поручено мне, в качестве же сотрудников в экспедиции приняли участие ботаник, ассистент Московского Университета К.И. Мейер, студент того же Университета М.П. Розанов и младший зоолог Зоологического Музея Академии Наук Г.Ю. Верещагин. Работы экспедиции между ее членами были распределены следующим образом: мною было взято на себя, кроме общего заведывания делами экспедиции, изучение донных организмов Байкальской фауны и распределение их по бассейну, К.И. Мейер исследовал микрофлору озера, М.П. Розанов производил сборы наземной фауны побережья и помогал при драгировках, а Г.Ю. Верещагин занялся изучением физических свойств озера в связи с его биологией и производил сборы планктона и донного населения. Кроме того, в наших поездках по оз. Байкалу приняли участие ассистент Московских Высших Женских Курсов С.Ф. Нагибин, занимавшийся собиранием и изучением растений побережья Байкала и Б.Э. Петри с супругой, производившие раскопки в местах стоянок доисторического человека на западном берегу оз. Байкала.

Чтобы подготовить все необходимое для работ экспедиции и приступить к постройке судно, я с моим помощником М.П. Розановым выехал из Москвы несколько раньше остальных членов экспедиции и уже 13-го мая был на Байкале.

15-го мая в мастерских Байкальской ж.д. переправы было приступлено к постройке моторного катера, по заранее разработанному мною плану. Благополучно разрешивши вопрос с постройкой судно мы, с М.П. Розановым занялись подготовкой к экспедиции, испытанием научных приборов и некоторыми зоологическим работами на рейде с. Лиственичного. С самого приезда на Байкал мы начали измерения t воды и брали пробы планктона. Прогревание Байкала до конца мая шло очень медленно: t воды у поверхности колебалась от 4-5оС. Планктон был очень беден и, по-видимому, только начал развиваться, у поверхности же совершенно отсутствовал. Во время этих исследований однажды, а именно 25-го мая утром, нам совершенно неожиданно пришлось натолкнуться на массу мертвых голомянок (Comephorus baicalensis), плававших на поверхности воды. Яичники самок были наполнены эмбрионами на разных стадиях развития. Хотя факт появления мертвых голомянок в Байкале и общеизвестен, но до сих пор наблюдались особи с уже опорожненными половыми продуктами, что и позволило Дыбовскому, а затем и Коротнему высказать предположение, что гибель голомянки и появление ее трупов на поверхности озера стоит в связи с половыми отправлениями этой рыбки, после которых и наступает естественная смерть. Но в данном случае этого не было и, очевидно, причина гибели голомянок была какая то другая. Какая, именно, мы пока не знаем, но самый факт, во всяком случае, заслуживает быть отмеченным.

1-го июня приехал на Байкал Г.Ю. Верещагин, а 7-го К.И. Мейер и С.Ф. Нагибин и таким образом вся экспедиция была в своре и могла приступить к исследованиям. С 7-го по 14-ое июня мы занимались обследованием побережья Байкала от с. Лиственичного до фабрики Сибирякова, изучали здесь распределение животных и растительных организмов в зависимости от глубин, характера грунта и других факторов, производили измерения t воды, ее прозрачности, цвета, содержание кислорода и проч., а также сбор планктона, который к этому времени успел уже развиться в достаточном количестве. Так как окончание постройки катера предполагалось в начале июля, нам оставалось достаточно времени, чтобы предпринять более отдаленную экскурсию по Байкалу, поэтому мы решили отправиться на почтовом пароходе "Феодосий", совершающем срочные рейсы по Байкалу и посетить некоторые пункты озера. 17-го июня утром "Феодосий" вышел из гавани с. Листвяничного. К вечеру того же дня мы были в бухте Песчаной, где представилась возможность съехать на берег и сделать кое-какие сборы и береговой фауны. На другой день к вечеру "Феодосий" вошел в пролив "Ольхонские ворота" и бросить якорь в бухте "Харн-Ирги". Здесь пароход брал дрова и поэтому стоянка его продолжалась несколько часов, чем мы и воспользовались чтобы совершить небольшую экскурсия по берегу острова Ольхона и кое-что пособрать. Поздно вечером "Феодосий" покинул остров Ольхон и взял курс по направлению к Туркинским Минеральным Водам. Переездом через Байкал мы воспользовались, чтобы произвести определение t воды в открытом Байкале в отдалении от берегов и при помощи пароходного насоса взяли несколько проб планктона со средины Байкала. В 12 часов следующего дня "Феодосий" бросил якорь у Туркинских Вод. Здесь экспедиция разделилась: Г.Ю. Верещагин отправился в круговой рейс по Байкалу на пароходе, а остальные члены экспедиции высадились на пристань. Остаток дня мы посвятили изучению фауны и флоры горячего источника, находящегося на территории Туркинских Минеральных Вод, и прода, образованного им, причем пришлось наблюдать весьма интересную смену организмов по мере охлаждения воды. Н а следующий день была предположена экскурсия на оз. Катакель, лежащее в 4 верстах от берега Байкала и в 25 верстах от Туркинских Вод по береговой дороге. Рано утром 19-0го июня были поданы лошади и мы отправились в путь. Часа в 4 дня мы достигли поселка Катакельского, населенного староверами, так называемыми "семейскими", раздобыли две лодки и начали исследование на оз. Катакель.

В течение пяти дней, которые мы пробыли на озере, мы успели объехать все озеро, достигающее 15-ти верст в длину и посетить многие интересные пункты на его берегах. Совместно с К.И. Мейером мы произвели промеры глубин, сделавши для этого несколько пересечений озера, измерили t воды на поверхности и на различных глубинах, ее цвет и прозрачность, собрали значительный материал по планктону озера и его донному населению. Кроме того я произвел съемку озера в масштабе 1 верста в дюйме. С.Ф. Нагибин значительно пополнил свой гербарий прибайкальской флоры, а М.П. Розанов добыл интересных представителей мелких млекопитающих, между прочим, редкую на таких сравнительно небольших высотах Lagomys alpinus. Любопытно отметить, что озеро Катакель, несмотря на его почтенные размеры, очень мелководно. Глубина его в среднем не превышает 5-6м, наибольшая же - в узком поливе между островом и западным берегом достигает 18 м: грунт всюду илисты, очень рыхлый. К моменту нашего посещения озеро было сильно прогрето, и t воды у поверхности достигала 20,5 С, у дна же не спускалась ниже 15,7 С. Планктон, главным образом, растительный, был настолько обилен, что сетка приходила переполненная, организмами. Донное население сравнительно бедно: добыто было несколько моллюсков, пиявок, 2 вида гаммарид, и довольно много красных личинок Сhironomus. Из рыб в Катакель в большом количестве водятся окунь, щука, плотва и язь. Общий характер фауны совершенно иной, чем в Байкале, что, конечно, объясняется разницей в природных условиях того и другого бассейна, главным образом t воды. 23-го июня мы покинули оз. Катакель, спустились на лодке по вытекающей из него речке в Истому в реку Турку, а потом по Турке доплыли до Байкала. 24-го июня мы сели на пароход, который к этому времени снова зашел в Туркинские Минеральные Воды и вернулись в с. Лиственичное.

По возвращении из этой интересной поездки мы продолжали исследования вдоль западного берега Байкала до р. Сенной . Более подробно изучии Крутую губу и район фабрики Сибирякова. Со вторым рейсом "Феодосия" Г.Ю. Верещагин снова поехал на север, чтобы подробнее изучить Чивыркуйский залив и район Святого Носа.

В начале июня постройка катера "Чайка" наконец была закончена и 6-го июля наше судно было спущено на воду. Неделю мы посвятили приспособлению "Чайки" к научным исследованиям и произвели ряд пробных драгировок. Погрузивши на "Чайку" необходимое научное снаряжение, запас топлива на 600 верст и провизию, мы 14-го июля отплыли из с. Лиственичного, держа путь на север. К сожалению, ни Г.Ю. Верещагин, у которого кончился срок командировки, ни С.Ф. Нагибин не могли принять участия в этой поезде и должны были покинуть Байкал. В с. Лиственичном к экспедиции присоединился Б.Э. Петрис с супругой, предполагавший производить раскопки на западном побережье оз. Байкала. Ближайшей целью нашей поездки был остров Ольхон и Малое море. Первую остановку мы сделали около фабрики Сибирякова, где произвели несколько глубоководных драгировок, причем было поймано много интересных представителей глубоководной фауны, затем тронулись дальше и 16-го июля утром достигли Голоустнюинского маяка. В дельте Р. Голоустной мы оставались 2 дня, драгирую также на значительных (200 и более м) глубинах. 18-го июля достигли бухты Песчаной, с успехом выдержав довольно сильный шторм. Весь день 19-го июля мы посвятили изучению Песчаной бухты, а 20-го тронулись дальше. 20-го вечером мы приближались уже к бухте р. Анги, но не доходя до нее несколько верст к нашему большому огорчению, испортился мотор. Пришлось сделать продолжительную остановку, чтобы исправить машину, но несмотря на все старания этого нам сделать не удалось и дальнейшее продвижение нам пришлось делать на парусах. Бухта р. Анги по своей фауне оказалась весьма интересной, почему исследованиям здесь мы посвятили несколько дней. 26-го июля мы доплыли до бухты Нугды, где пришлось отстаиваться от сильного шторма. 28-го июля мы наконец при свежем восточном ветре на парусах вошли в пролив "Ольхонские ворота". Пролив "Ольхонские ворота" представлял для нас большой интерес по разнообразию условий, которые наблюдаются как в самом проливе и в многочисленных бухтах, так и в прилежащих к проливу частях "Малого моря". Мы здесь оставались с 28-го июля по 3-е августа. За это время было подробно изучено распределение фауны в бухтах Харин-Ирги, Загли, Куркутской и в южной части "Малого моря". Наблюдения над фауной производились, как и везде, параллельно с определением t воды, сборами водной растительности, проб грунта и т. д., поэтому получилась довольно цельная картина расселения фауны по разным частям пролива. Следует отметить довольно большую разницу в физических условиях южных бухт пролива (материковых) и северных (островных) В то время как первые - мелководны и сильно прогреты (t воды у поверхности в глубине бухт достигала 19 С.), наоборот вторые приглубы и с более низкой t воды ( у поверхности не свыше 15,4 С.). Разумеется и фауна в тех и других бухтах была совершенно различная. Попутно с изучением бухт мы обследовали озеро Нур, лежащее на острое Ольхон в глубине бухты Загли и соединенное с нею узким протоком. Озеро Нур сплошь заросло рдестом, роголистником и харой; фауна его оказалась не богатой, но интересной в том отношении, что сюда проникают 2 байкальских вида гаммарид Brandtia fasciata Stebb. И Echinogammarus cyaneus Dub., т.е. те же виды, которые были найдены нами в оз. Катакель. От поездки к Ушканьим островам и вообще на север Байкала, как это предполагалось вначале, нам пришлось отказаться, так как мотор бездействовал, на парусах же пускаться через Байкал было весьма рискованно Неисправность мотора заставила нас отказаться и от возвращения к нашей базе в с. Лиственичном собственными силами. Не желая непроизводительно терять время, я обратился к капитану "Феодосия", который 3-го августа пришел к маяку на "Кобыльей голове", с просьбой взять нас на буксир, что любезно и было исполнено. 4-го августа после сильного шторма, продолжавшегося всю ночь и блестяще выдержанного "Чайкой", мы бросили якорь на рейде с. Лиственичного. По приезде сюда мы узнали об объявлении мобилизации, что совершенно разрушило дальнейший план исследований. К.И. Мейер должен был нас покинуть, так как призывался в армию, кроме того я лишился всех рабочих. Найти новых оказалось совершенно невозможным ни за какие деньги, и таким образом, оставшись вдвоем с М.П. Розановым мы не могли и думать отправиться в сколько-нибудь отделенную от нашей базы экскурсию. Пришлось ограничиться продолжением исследований в ближайших окрестностях с. Лиственичного. Приведя в порядок мотор, мы занялись галвным образом глубоководными драгировками на рейде с. Лиственничного и около фабрики Сибирякова, причем было поймано нами несколько новых видов гаммарид, а из прежде описанных был в большом количестве добыт Brachyuropus grewingni Dyb., самый крупных и красивый представитель глубинной фауны. В конце августа я закончил дела экспедиции и покинул Байкал.

Переходя к изложению научных результатов экспедиции 1916 года, следует заметить, что изыскания, произведенные на Байкале минувшим летом являются продолжением моих исследований над географическим распределением байкальских животных, начатых в 1915 . Поэтому я считаю уместным говорить здесь о тех и других совместно.

На основании подробного изучения водного населения многих пунктов Байкала, как в прибрежной области, так и в глубинной, представляется теперь возможным наметить следующие основные черты распределения фауны в оз. Байкале:

1. Прежде всего, типичная байкальская фауна не выходит из пределов самого озера и лишь в виде исключения байкальские формы встречаются в смежных с Байкалом водоемах, даже непосредственно с ним связанных, как то: "сорах", озерах и реках. Из гаммарид такими формами являются Brandtia fasciata Stebb. и Echinohammarus cyaneus Dyb., упомянутые выше, и некоторые другие. Мои наблюдения в этом отношении вполне согласуются с наблюдениями прежних исследователей оз. Байкала - Дыбовского, Гаряева и др.

2. Фауна р. Нижней Ангары, наоборот, очень с байкальской и, по-видимому, в главной своей массе составилась из видов прибрежной области оз. Байкала, мигрировавших в реку и изменившихся под влиянием условий жизни в проточной воде.

3. В отношении горизонтального распределения фауна глубинной части оз. Байкала (глубже 200 м) остается приблизительно одинаковой в разных частях Байкала на всем его протяжении.

4. Монотонность глубинной фауны объясняется малым различием условий существования животных на больших глубинах в разных частях озера, хотя бы и значительно удаленных друг от друга, а также и тем, что влияние берега и разница климатических условий севера и юга Байкала совершенно не отражаются на фауне глубин.

5. Наоборот, в фауне прибрежной и мелководной частях Байкала (до 200 м) наблюдаются значительные различия в разных пунктах Байкала, как в отношении состава фауны, так и со стороны морфологических особенностей отдельных видов. Основываясь на этих различиях представляется возможным наметить, правда пока еще приблизительно, следующие зоологические участки Байкала: 1) Южный участок - от г. Мысовска на восточном берегу до Култука и далее вдоль западного берега до бухты Песчаной. 2) Селенгинский участок - от г. Мысовка вдоль дельты р. Селенги до д. Сухой и 3) Западный участок - от бухты Песчаной до острова Ольхона, включая сюда и пролив "Ольхонские ворота" и "Малое море". Границы этих участков можно повести очень приблизительно, особенно северную границу западного участка. Наконец на основании изучения материалов, имеющихся в Зоологических Музеях Академии Наук и Московского Университета и сведений, имеющихся в литературе, довольно определенно намечается еще и четвертый зоологический участок - мелководная область вокруг Ушканьих островов. Все намеченные мною зоологические участки Байкала могут быть хорошо охарактеризованы не только по составу своей фауны, но и особыми эндемичными видами и подвидами, в других частях Байкала не встречающимися.

6. В вертикальном распределении байкальских животных наблюдается зависимость состава и характера фауны от глубин, свойств грунта водной растительности и других факторов, так что представляется возможным подразделить Байкал на зоны с рядом фаций в пределах каждой зоны с соответствующим населением. Зоны мною намечаются следующие: 1) Прибрежная или литторальная зона, обнимающая полосу прибоя глубиною от 0- 2 м. 2) Мелководная или сублитторальная зона, захватывающая полосу более спокойной воды глубиной от 2 - 50 м. 3) Зона средних глубин или субабиссальная от 50 - 200 м глубины и 4) Глубоководная или абиссальная зона - от 200 м до максимальных глубин. Фация и соответствующие ми биоценозы только начаты изучением и пока можно указать на наиболее резко выраженные. В литторальной и сублитторальной зонах таким фациями являются: прибрежные скалы, галечник с Ulotrix zonata и другими водорослями, чистый песок с Nostoc pruniforme, прибрежный ил у устьев рек с преобладанием органических веществ, заросли Draparnaldia, скалы с губкой Lubomirskia, заросли харовых водорослей; в субабиссальной и абиссальной зонах - мелкий камень и глубоководный и диатомовый ил.

В этом кратком отчете я ограничиваюсь выше приведенными данными о распределении байкальской фауны, предполагая коснуться этого вопроса более подробно в особой статье, мною составляемой.

Кроме данных зоогеографического характера, байкальской экспедицией был собран весьма обильный (более 6.000 экз.) систематический материал по разным группам байкальских животных, рыбам, моллюскам, кольчатым червям, губкам, планариям и особенно по гаммаридам, которыми я специально интересовался. На основании этого материала мною уже написаны и представлены Академии Наук две статьи по гаммаридам Байкала и р. Ангары, в которых приводится описание 14 новых видов и подвидов. Дальнейшая обработка собранных коллекций позволила мне открыть еще несколько новых форм этих животных, описание которых в настоящее время составляется.

Я не считаю нужным говорить здесь о весьма интересных результатах работ моих сотрудников, так как им представляются Академии особые отчеты, отмечу только, что согласованность наших общих работ, которую мы всячески старались поддерживать, дала ценные результаты в том отношении, что позволила глубже проникнуть в суть наблюдаемых явлений. Особенно это касается распределения животных в зависимости от t воды, грунта и растительности и мне остается пожелать, чтобы и впредь исследования Байкала по разным специальностям шли рука-об-руку.

Заканчивая отчет о работах экспедиции, я считаю своим долгом выразить мою самую искреннюю благодарность Директору Зоологического Музея Академии Наук, академику Н.В. Насонову, за весьма обязательное содействие снаряжению экспедиции, Н.А. Второву - за щедро предоставленные средства, всем ее членам за дружную совместную работу, начальнику службы Байкальской ж.д. переправы Б.А. Николаевичу-Курьяку и его помощнику М.П. Киселеву - за прекрасную постройку катера "Чайка" и то предупредительное внимание, с которым они относились ко всем нуждам экспедиции, а также и всем лицам, так или иначе содействовавшим успеху наших исследований.

Москва, 7 февраля 1917 г.