|
| |
|
|
|
Язовская Лариса
ТИХИЙ МИТЯЙ
Алкоголик Митяй работал уборщиком на летнем рынке. Он убирал. Делал он это долго, несколько часов, хотя работы было на полчаса. Рынок был очень грязным. Приезжавшие торговать огородники, как правило, не имели привычки убирать за собой зловонные отходы, а Митяй не имел привычки работать. Ранние торгующие приезжали на рынок первыми электричками и, заходя за загородку, зажимали носы. Потом, чтобы разложить товар для первых покупателей, начинали уборку сами. Кто был чистоплотным, привозил из дома свои тряпки, зная, что Митяй еще не проспался и рынок завален грязью. Они делали веники из брошенных их предшественниками увядших цветов, выметали под прилавками, мыли и чистили прилавки, застилали их пленками и, разложив товар, начинали зазывать покупателей, стараясь не оборачиваться: за их спинами высились горы овощных, фруктовых, цветочных отходов грязи. Это были гнилые фрукты, которые и создавали основную вонь Митяевого рынка. Первой задачей приехавших было захватить ящик из-под чего-нибудь, чтобы на нем сидеть за прилавком. В подавляющем большинстве торгующие были пенсионерами, и у многих сильно болели ноги. Стулья им полагались. Мало того, они за них платили, каждый торговый день платили. Но никаких стульев им никогда не давали, равно как и того, что числилось в квитанции за оплату рабочего места. А платили они еще за куртку, передник, нарукавники, полотенце. Ничего этого они никогда и в глаза не видели. Некоторые пытались возражать, размахивая квитанцией и тыча пальцем в перечисленные предметы, но руководители рынка их очень быстро усмиряли, грозя вообще прогнать. Негодующие смирялись. Они хорошо знали, что отношение к ним вообще-то скверное. Любой покупатель мог их ни за что ни про что обозвать спекулянтами, кровопийцами, обдиралами, чем угодно. Один ретивый покупатель закричал на весь рынок, что их всех надо расстрелять. И ничего. Ни руководство рынка, ни покупатели, ни сами продавцы — никто не отреагировал. Только иногда, в затишье, когда покупатель упорно на рынок не идет, торгующие жаловались на свои болезни, немощь, как с каждым годом все тяжелее и тяжелее обрабатывать участок и возить товар на рынок, но нужда заставляет, на пенсию не прожить. У одного крыша в доме потекла, другому надо отопление провести, на все нужны деньги, а где их взять? Вот и приходится возить на рынок что бог пошлет, что уродится хорошо. Митяй был мужик смирный. Придет себе поутру и встанет посреди рынка. "Здорово, Митяй! — раздается со всех сторон. — Как жизнь? Что пил вчера и с кем?" Митяй застенчиво улыбался и спокойно отвечал на все вопросы: что пил, почем купил, каково питье, кто приглашал. Потом закуривал не спеша. Ворохи грязи его ничуть не смущали, пусть себе стоят, эка невидаль. Он даже и не смотрел на них. Смачно выкурив папиросу, Митяй выходил из-за загородки и обходил рынок, поводя желтыми глазами. Обычно он молчал. Торгующие знали, что он смекает, где взять денег на сегодняшнюю выпивку, и сильнее прижимались к ящикам. Митяй вполне мог пустить их в оборот. Он был знаком с садоводами ближайшего садоводства и частенько менял ящики на стакан вина. Тогда торгующие спрашивали его добродушно: — Ну что, Митяй, пропил ящики? Митяй улыбался блаженной улыбкой: — Пропил. Не видишь, что ли, какой я добрый? И опять улыбался. Обойдя рынок, Митяй вздыхал и брал метлу. Его движения были столь медлительны, что казалось, он растерял все силы. Митяй, все время вздыхая, потихоньку выметал мусор из-под прилавков и сметал его в маленькие кучки. — Митяй, ты почему не сметаешь сразу в большую кучу? — А так лучше, — и улыбался. Торгующим невозможно было представить, почему так лучше, но Митяй больше ничего не говорил. Он вообще был молчаливым. К середине дня, когда ранние торгующие уже упаковывались, распродав товар, Митяй доделывал маленькие кучки. Потом он долго курил и просто разгуливал по внутренней площади рынка. Наконец он сдвигал все кучки в одну большую, упаковывал мусор в пластмассовые баки и уносил их. Баков понемногу становилось все меньше, но об их исчезновении Митяй не распространялся. Покончив с уборкой, Митяй выходил к прилавкам и внимательно рассматривал, что на них. Если ему что нравилось, он останавливался и, как собака, не сводил глаз с товара. — Что, Митяй, огурчика? — Ага. Ему давали, и он громко, с наслаждением, долго хрустел огурцом. Затем тихо исчезал. Были случаи, когда Митяй не приходил совсем, и тогда уже по рынку было не пробраться, разве что мести перед собой. На следующий день ему выговаривали: — Митяй, я ставлю тебе прогул. — Ты? Это не считается, — и улыбался. — Да скажи, почему на работу-то не приходил? — Друг подвел. Купил я бутылку "Старки", пришел к нему, а он — не буду да не буду. Пришлось мне одному всю бутылку выпить. — И проспал? — Ага. Целый день. — Следующий раз ты мне про "Старку" - то скажи, не подведу. — Не, — и замолкал. Торгующие не зря терпели такую "работу" уборщика. Им очень хотелось приезжать к чистому прилавку, к чистому двору и не маяться, глядя на Митяевы немощные усилия. Но до него был другой уборщик. Тот сразу повел дело круто: давай деньги, тогда буду убирать. Это с каждой-то торгующей, а с товаром-то у пенсионерок было не густо, да вот довезти-то как, сколько поднимешь, а поднимешь-то немного, а тут траты, да еще и за транспорт, электричку заплатить нужно, да за место... Если кто все же шуганет метельщика, тот поступал так: возьмет, да здоровенной-то своей метелищей и зашвырнет в ругающуюся весь рыночный мусор, при этом выражается с громким рыком нецензурными словами. Жаловались бригадиру, а он свое, как покупатели: разогнать вас всех отсюда, еще и права качаете, да кто вы такие. Да и сам бригадир норовит взять лишнее, да на место не пустить, отторгуешь, да ему надо дать, а то начнет: то не положено, это не положено, товар не тот, вот и обрадовались торгующие, когда появился тихий Митяй, ни матюжка не допустит, ни обругает, ни денег не спросит, ни метлой не огреет. Все Митяю простили, благо санитарного контроля отродясь на рынке никто не видывал. Ну, а грязь? Всю жизнь терпим.
Данные литературные произведения перенесены
в электронную форму из сборника «Творение»
(сборник стихов, рассказов и фантастических новелл, написанных участниками
литературной студии «Меридиан»), который посвящен двухсотлетию города
Гатчины. |