Что нам стоит завод построитьИжсталь на стройке
Со средины 60-х годов весь командный состав завода увлекся строительством. Все почувствовали себя крупными специалистами – строителями, мы, профессионалы, иногда терялись: со всех сторон сыпались советы, все возмущались, что у нас не хватает толку следовать этим советам. И я был очень рад, что отказался принять на себя должность заместителя директора по строительству, и что настоял на сохранении этой должности. Я органически не терплю чисто административных функций. Заместитель Генерального Директора вынужден почти ежедневно принимать участие в выпивках по традиционным для строителей поводам: подписание договора, встреча с подрядчиком, выполнение плана, сдача объекта или стадии строительства и т.п. Я тоже жажду не единым квасом запиваю. Но пьянка 5 раз в неделю мне в тягость. По опыту жизни мне хорошо знакома работа командира, руководителя, начальника. Но по складу характера, мне ближе, любезнее, должность начальника штаба стройки. Работа не горлом, а головой. В конце концов, кому-то надо думать! Вот эту заботу, думать, я принял на себя. В ней я нашёл своё призвание. В роли моих помощников, штабистов, выступали: оперативные работники ОКСа, плановики, технический надзор, бухгалтерия, главные специалисты проектных отделов. В роли штабистов выступали также пусковые группы цехов, если они правильно понимали свои задачи. В отличие от практики других заводов, мы комплектовали пусковые группы объектов задолго перед началом строительства. Инициатором подобной идеи был Ваш покорный слуга. Ранняя комплектация пусковых групп предполагала, что они будут выполнять ту работу, которую на заводах Минчермета выполняют технические отделы: выдача технологических решений, выдача исходных данных по оборудованию, размещение проектирования нестандартного оборудования. В этом направлении неплохо поработали пусковые группы ЭСПЦ-2, плющеной ленты, стана 250. Другие – хуже. В качестве начальника штаба стройки я обязан был обучить пусковые группы, руководить их работой. Но почему-то большинство «пускачей» видело свою задачу в контроле над организацией, контролирующей стройку – над УКСИП. Не помогать нам, а нас контролировать. Мне кажется, здесь виден умысел Пономарёва. Другие считали своей задачей вмешиваться в деятельность подрядчика, особенно, если на оперативке присутствует высокое начальство – это уже почерк Фейдерова. С точки зрения интересов стройки – и те и другие действовали во вред. Но в целом пусковые группы были полезными. Очень мешало проектированию объектов, вызывало неизбежные переделки проектов: недостаточное финансирование; одновременное строительство нескольких крупных объектов; незнание пусковыми группами современной технологии; их позднее прозрение; медленное строительство, долгострой, в результате чего оборудование и технология устаревали. В строительстве завода принимали участие тысячи людей. Рассказать о каждом – немыслимо. Я постараюсь дать оценку деятельности только лиц, руководивших той или иной службой. Оценка моя личная, сугубо субъективная, с точки зрения начальника штаба стройки. Руководители свыше, от Министерства: П. Н. РУДАКОВ. Ззаместитель Министра по строительству. Квалификации отменной. Лапшу на уши ему не навешаешь. Мог многое, но по принципу: «Ты мне, я тебе». Когда по его просьбе я дважды приписывал к выполнению по 2 миллиона рублей – милейший человек. Перед самым концом моей карьеры он умер. Работать стало неуютно. Ю. Д. МАСЛЮКОВ. «Свой брат, ижевчанин». Умница. Но в нашем, строительном деле не такой деловой, как Рудаков. Не строитель. Что Рудакову объяснял 2 минуты, этому – 10. Но вникал. Все наши проблемы решал. Единственный наш защитник в битве за Генплан с Машзаводом. М. А. КИСЛОВ. Начальник Главка. Думал о чём угодно, но не об интересах дела. Любитель поесть, выпить за чужой счёт. Пустышка. В. Н. ЛЕБЕДЕВ. Главинж Главка. Меня всегда поражал своими связями. Начисто лишён застенчивости, скромности. Мог помочь нам, и помогал. ЦУКАНОВ. Начальник ГУПИКСа. Мастер сказать «нет!» СОБОЛЕВ. Главный инженер ГУПИКСа. Очень знающий, очень умный строитель. Но и очень усталый. У меня неожиданно оказался ключик к Соболеву. Старый влюбился в нашу сметчицу Альвинову. БРОНЕВЕЦКИЙ. Начальник планового отдела ГУПИКСа. Самый нужный, почти всемогущий в вопросах финансирования человек. Именно благодаря нашей дружбе завод не знал перерывов в финансировании. Руководители завода: Д. Ф. САВЕЛЬЕВ, В. Е. УТКИН, В. С. ТАРАСОВ – по человеческим качествам, несомненно, очень достойные люди. Уткин и Тарасов, к тому же, выдающиеся инженеры. В руках руководителей завода была моя судьба. Они ею распорядились наилучшим для меня и, надеюсь, для дела, образом. Я рассказывал о головокружительной комбинации, которую выполнил М.Г. Червяков с моими документами. Абсолютно уверен, что выполнил он замену моей биографии не по своей инициативе, а по команде Дирекции. И Савельев, и Гуревич, и Уткин с 1950 года внимательно присматривались к моей работе. Им нравилось, что я романтик, способный свои мечты реализовать. Импонировало, что я пересматривал технологию, будучи простым технологом, не требовал высоких постов и окладов. Им нравилось, что сам умел делать любую цеховую работу. Что с печами и с плавками на «ТЫ». Что не боялся авторитетов. Они мне доверяли, точно так же, как мне доверяли руководители цеха на Магнитке. Я вкалывал, не считаясь со временем, и в то же время скажу: мне было работать легко и приятно. Вот почему, на мой взгляд, Савельёв и Уткин взяли меня под свою защиту. Между собой эти руководители не ладили, но оба были высо ко порядочными, людьми с чистой совестью. Тарасов, если бы не был Генеральным, был бы мне хорошим товарищем. Все трое – настоящие коммунисты. Вспоминаю, чем я «купил» В.Е. Уткина. Случай, после которого он мне доверял полностью. Я работал начальником смены цеха 22. Только принял смену, на печи №2 ушел металл в подину, залил фундамент колонны. Колонна начала наклоняться в сторону литейного зала. Уткин, случайно оказавшийся тут, схватился за голову. Я подогнал два крана и закрепил положение колонны. Ему моя импровизация понравилась, признался, что сам бы не сообразил. Но и меня В.Е. славно проучил. Я только – только назначен Главным сталеплавильщиком. Принес ему на клочке бумаги какое-то указание начальникам цехов. Он взял чистый лист бумаги, тщательно отредактировал мой вариант, чисто переписал, вызвал машинистку, проверил после машинописи текст и только после этого, подписал. Затем говорит: «Надеюсь, я последний раз делаю Вашу работу!» Оглядываясь назад, с позиции нынешних 80 лет, я уже не удивляюсь, почему меня привлекали колоритные фигуры руководителей: Шнееров и Дикштейн на Магнитке, Савельев и Уткин в Ижевске. Мой рано погибший отец был колоритной фигурой, я не насытился общением с отцом, жаждал отцовской опеки, опоры на отцовское плечо. Эти четверо руководителей напоминали мне отца, они невольно чувствовали, что и я относился к ним с истовой любовью ласкового сына. Когда речь идет об инженерной или научной работе, я называю себя учеником В. Е. Уткина. Когда я занимаюсь обществом, коллективом, людьми, я чувствую себя учеником Д. Ф. Савельева. Д.Ф. не был сильным инженером. Он пришёл в директора из парторгов, его сила в умении работать с людьми. Он сравнительно мало бывал в цехах, но в кабинете почти никогда не сидел один – у него постоянно, с 9 утра и до 2 – 3 часов ночи были посетители. На воспитание кадров он никогда не жалел времени. Д.Ф. особое внимание уделял еженедельным оперативным совещаниям и полугодовым партийно – хозяйственным активам. Оперативные совещания проходили в кабинете директора, вмещавшем до 100 человек. Присутствовали начальники цехов и служб, снабженцы, производственный отдел, а также руководители низового уровня, старшие и сменные мастера, допустившие серьёзные ошибки и промахи в работе. Упор делался не на решение задач производства, (текущие вопросы решались обычно на ежедневных селекторных совещаниях), а на воспитание. Все участники оперативок были мужчины. Но Д.Ф. требовал, чтобы непременно присутствовала заместитель начальника отдела технического обучения Рахель Осиповна Крутикова. Он сажал Крутикову справа от себя, на особом высоком стуле, она же вела протокол. Присутствие женщины подразумевало, что при ней мужчины не будут сквернословить. Действительно, срывались редко. Партийно-хозяйственные активы Савельёв проводил в первой половине февраля (по итогам года) и во второй половине июля, по итогам первого полугодия. Изюминка содержалась в методике подготовки к активу. За 45 дней до назначенной даты все начальники цехов и служб получали письмо, В письме содержалось требование к такому-то числу представить директору лично докладную записку о деятельности цеха или службы в отчётный период. О достижениях, недостатках, претензиям к смежникам, планы на будущее, а также коротко, что бы Вы хотели, чтобы Директор сказал в своём докладе. Сдать записку было непросто. Некоторые являлись по 3 – 4 раза, многократно переделывали текст. Мне пришлось сдавать свои записки всего два раза. После этого я был включён в состав «тайной группы». Возглавлял тайную группу начальник планового отдела Максим Иванович Павлов, члены – заместитель Главного технолога Лудянский и Ваш покорный слуга. Дней за десять до заседания мы запирались в техотделе и писали доклад. Материал из записок руководителей цехов и служб использовали мало, Д.Ф. говорил, что это макулатура. Но жизнь завода мы знали, и доклады писали неплохие. Иногда, достаточно редко, приглашали кого-нибудь для консультации. Савельёв смотрел доклад, как правило, в последний день, исправлений делал очень мало. О Савельёве и Уткине я могу писать без устали. Это были люди с большой буквы. Руководители проектных организаций. Могу судить только о тех, с кем приходилось тесно общаться. В. В. КОШЕЛЕВ, М. А. ЯРЦЕВ – Директора Гипромезов, пришедшие в руководители проектной организации с производства. С ними было легко работать. Мы друг друга понимали. С МАЛЯРОВСКИМ, с ШНЕЙДЕРМАНОМ, с СИТНИКОВЫМ, которые не имели производственного опыта, работать было труднее. Мне очень нравились многие и многие проектировщики и конструкторы. Их перечислить физически невозможно. Но одно имя нельзя не назвать: нашего куратора в Ленгипромезе по генеральному плану Таисию Александровну Конрад. Выдающихся талантов проектировщик. И милейший человек. Я. И. ТЕПЛИЦКИЙ. Очень способный, энергичный администратор, недостаточно образованный, заведомо нескромный, но инициативный работник. Теплицкий пригласил меня на должность начальника Отдела реконструкции в то время, когда, после смерти В.Е.Уткина я остался единственным инженером, знающим и способным влиять на проектные решения. Я согласился, ибо к авторитету инженера мне нелишним был авторитет обладателя подписи под финансовыми документами. Мы некоторое время работали душа в душу, пока кто-то не подсказал ему бредовую идею по компановке блока сталеплавильных цехов. К тому времени идею эту мы уже похоронили. Не просто подсказали ему идею, а подсунули на подпись письмо, которое от имени завода он подписал. Мне тут же позвонил М.Н.Журавлев, рассказал содержание письма и спросил, что делать? Посоветовал письмо порвать. Ленинградцы поступили иначе: Отправили Теплицкому бумагу за подписью Директора Кошелева, в которой просили по всем технологическим вопросам переписку вести только за подписью одной службы, желательно Отдела реконструкции завода, как это было до сих пор. Теплицкий полез в бутылку. Вскоре дошло до требования: «Я или он!» Дирекция выбрала меня. Жаль. Как администратор он был сильнее и Панькова, и Коробова. Теплицкий инициатор газификации бытовых объектов Ижевска. Началось с малого: для привития вкуса к газу в быту он установил в 21 квартирах ижевчан газовые баллоны и плиты. При этом было немало забавных случаев. К примеру: Установку приборов производил слесарь Клестов. Он же инструктировал будущих потребителей газа правилам техники безопасности. В моей квартире его инструктаж прослушала моя тёща, она была одна дома. Вечером мы с женой пришли, тёща в слезах. Она уверилась, что взрыв газа неизбежен. Говорит нам: «Мне тебя не жалко. И жену твою, хоть она мне дочь, не жалко. Но малышек, внучек, жалко. Зачем их убивать?» Она прожила у нас после этого ещё 2 недели, газ мы не включали. Только после её отъезда стали пользоваться газом. С. КРУЧИНИН. Из кузнецов. Производственник, не строитель в душе. Чудесный, честный человек. Мы с ним не дополняли друг друга, а делали вместе одну работу. Быстро сбежал с должности зам. директора в Пермь. Писал оттуда, что доволен. Вскоре умер. В. А. ПАНЬКОВ. Очень умный, не просто умный, а ещё и по-умному хитрый. Для строителя на редкость честный, добрый товарищ. Строительное дело знал хорошо. Несколько легкомысленный, но работать с ним было приятно. Превосходно ладил со службами Стройбанка и Министерства (Службу Госплана СССР поручал мне). М. К. ЗАКАМАРКИН, Ю.С. ЗАЯРИНОВ. Третьим я бы сюда вписал себя. Всех троих объединяет, так сказать, происхождение. Пришли в строительство со стороны, получили основное образование: Закамаркин – железнодорожника, Заяринов – энергетика, я – металлурга. Влюбились в строительное дело и стали, по существу, тягловыми лошадьми в своих коллективах. Увлеченные люди. С такими приятно работать. А. КОРОБОВ. О нем уже писал не раз. Ему негде было набраться строительного опыта. Взял его к себе совсем юнцом по просьбе не то деда, не то дяди из цеха 14, где Коробовы считались знатными потомственными прокатчиками. (Взял бы и без рекомендации, молодые кадры в то время нам были нужны). Хитер, непорядочен, постоянно оценивал, кому выгоднее прислуживать. Не состоялся ни как человек, ни как строитель. К. А. ПОЗДНЯКОВ. Самый порядочный человек из всех, кого встречал в жизни. Абсолютно неподкупный. Низкий ему поклон. Жаль, на исходе жизни судьба была к нему безжалостна. Н. И. ЮХТАНОВ. Главный механик завода. Много мне помогал. Самый хитрый человек из всех, кого знаю. В условиях «перестройки» был бы миллионером. В условиях «застоя» 80-х кому-то впал в немилость, его выдворили на пенсию. Один только пример его хитрости. По нашему предложению (И. Кудрявцев, механик цеха 21, я, в то время цеховой технолог, и Юхтанов) была проведена очень большая работа по увеличению массы плавок в цехе 21 по жидкому металлу с 90 тонн до 105 тонн. Это непростая проблема, требовавшая творческих решений. Каждый из авторов делал свою часть работы. Кудрявцев и Юхтанов решили с Красноярским заводом проблему умощнения разливочных кранов с 145 до 180 тонн и изготовления нетипового крана, я добился изготовления нестандартных ковшей – «рюмок», решил их конструкцию и т.д. Все проблемы решили, внедрение, насчитали нам копеечный эффект, мы с Кудрявцевым получили сотни по две рублей. Перед выплатой Юхтанов снял свою подпись под предложением. Почему? Неужели, чтобы нам больше досталось? Оказалось, он оформил в министерстве премию за внедрение мероприятия, которую авторам предложений не разрешалось выплачивать. Там ему досталась сумма 2000. Работа того стоила. А. В. ШАРПИО. Помещаю его в список, в котором ему явно не место, только в связи с Юхтановым и для характеристики Юхтанова. Юхтанов в своё время выгнал Шарпио за вопиющую непорядочность. Шарпио несколько месяцев был без работы – никто не хотел его брать. Я взял, сжалился. Шарпио клялся, что не будет мне пакостить. Юхтанов – надо отдать ему должное, не звонил мне, а пришёл ко мне домой: Что ты делаешь! Юхтанов был прав. Шарпио через пару лет создал против меня в Управлении небольшую, но злую партию на антисемитской основе. Второе лицо в этой партии - старший сметчик Горбунов. Шарпио ударился в антисемитизм после того, как у него что-то там вырезали, и он стал импотентом. В его импотенции точно были виновны евреи, особенно я. Но Бог шельму метит. Шарпио вскоре умер от рака. Редкий случай, когда смерть человека, сотрудника, не вызвала у меня сожаления. И. Т. СКАЧКОВ. Добрый, порядочный человек, но не из тех, кто звёзды с неба снимает. И желания снять звезду не проявлял. Пусть себе висят! А. СМОРКАЛОВ. Мог бы быть неплохим работником, если бы не постоянные интриги. Очень хотел продвинуться по службе, для чего постоянно подсиживал меня. Пришлось просить Кардополова убрать его. Его рекомендовали на должность заместителя директора Мотозавода по строительству. Там он первое время прижился, но впоследствии от него избавились. Тоже за интриги. Именно Кардаполов пустил кличку «Сморчков», объединив фамилии Сморкалова и Скачкова. Ему не нравились ни тот, ни другой. В. В. ЖУПИНА. Что был, что не был. Инженер нулевой значимости. Единственное, что освоил – нашу множительную технику. ЛУЧИХИН и ГРАЧЁВ – начальники финансового отдела завода. Любезно сняли с меня эту часть работы начальника ОКСа. СТЕПУРИН Василий Андреевич. Серьёзный инженер. К сожалению, лишён малейшего карьеризма. Не руководитель, а отличный помощник. В. ШЕЙНИН. Если в чём-то я завидовал Фейдерову, так это в том, что в его службе работал Шейнин. К Шейнину, как и к Позднякову, подходят любые положительные эпитеты. Идеальный сотрудник. У Шейнина скрытых достоинств даже больше, чем публичных. Золото! М. М. ЛИПОВЕЦКИЙ. О нем лучше всего рассказать словами притчи: Можно ли транзистором забивать гвозди? Можно, но гвоздям от транзистора мало пользы, транзистору от гвоздей только вред. М.М. – умница, человек с качествами учёного, использовался на второстепенных административных работах. По своей деликатности, не мог отказаться. По натуре – реалист, не романтик. М. М. можно сказать, собрал семью из одних талантливых людей. Его жена Лиля Семёновна редкого обаяния, ума и такта женщина. Сыновья Юра и Серёжа тоже выдающихся способностей ребята. A. КУЗЬМИН, А. АДЕЛЬШИН – милые люди, с такими и в разведку не страшно идти. К. К. ЖДАНОВИЧ Директор нашего исследовательского института. Почти 3 года работал у него, руководил экспериментальным производством. Мне с ним пришлось строить металлургический цех института. Доктор технических наук, но, как я имел возможность убедиться, не учёный, а администратор от науки. Выскочка, с замашками неумного, недоброго шляхтича. Дуролом! Н. Н. КОЗЛОВСКИХ. Способный инженер. Поражён вирусом хитрости. Это остаточные явления его партийной и административной биографии. А. И. ПЕТРОВ. Тоже доктор наук. С ним пришлось много работать. Энергии – хоть отбавляй, сообразительности – тоже. Но мне не товарищ. . B. ШАБАЛИН. Отличный товарищ, что в бой, что в разведку. И соображает неплохо. Список заводских и трестовских сотрудников, с которыми пришлось работать, содержит сотни, если не тысячи имён. Вряд ли я вправе о них судить, в буднях стройки они свои качества не открыли. Самые лучшие воспоминания из многих руководителей стройки оставили Кикнадзе, Федя Быков, Таубкин, Пасынков, Дранников. Самое скверное Золотаревский, Шишкин (трест жилищного строительства) и Ремизов. Строительное правление СУ-11 специализировали на работе по нашему заводу. Генеральное подрядное управление возглавляли последовательно: Однобоков (возможно, я забыл и исказил фамилию), Быков, Ремизов, Дранников. Однобоков – переведен к нам принудительно из Ленинграда. Мечтал о возвращении в Ленинград. Он даже не сдал квартиру в Питере, не перевез в Ижевск семью. Наши дела были ему безразличны. Федя Быков отличался исключительным жизнелюбием. Страстно любил свою, строительную профессию. С ним было интересно дружить. Интересно беседовать. Сгусток энергии и страсти. Обидно, но он буквально за 20 дней сгорел от скоротечной саркомы. Ремизов, видимо, был хорошо эрудированным строителем, но в памяти остались его вымогательство приписок. И безобразная история с 1500 тонн бросового металлического шпунта (см. выше). Я не терплю людей, пренебрегающий общественными интересами ради мелочной личной выгоды. Миша Дранников. Из всех самый рассудительный, по-крестьянски основательный. С ним было легко и приятно работать.
|