Что нам стоит завод построитьСтановление проектной службы завода
Для организации СКБ механизации и автоматизации пошли по самому примитивному пути: собрали почти всех конструкторов из цехов и служб завода. Небольшое количество конструкторов оставили у Главного механика, Главного энергетика, в цехе товаров народного потребления. Оставили по одному чертежнику у механиков цехов. Разумеется, такое механическое объединение было ошибкой. Квалификация большинства таких «конструкторов» не соответствовала требованиям дела: они были неспособны создать новый механизм или новую конструкцию металлургического агрегата. Это были чертежники, способные только деталировать старье. Но они принесли с собой в СКБ эту самую не требующую ума работу. Поэтом первым делом мы поставили и решили задачу избавиться от неквалифицированных кадров и от неквалифицированной работы. Чтобы ограничить аппетиты начальников цехов в приобретении ненужных им проектов, ввели оплату за каждый лист чертежей. Надо отдать справедливость Е.И.Ланину – его авторитет помог. Мы пытались сманив ать умных, толковых конструкторов с других заводов. Эффект невелик. Тогда запросили через отдел кадров молодых инженеров, которых был смысл учить. Получили неплохих (в будущем) специалистов. Но, чтобы учить кадры, надо самим что-то уметь, и требовалась работа, на примере которой можно было учиться. Наши специалисты среднего звена поехали за опытом по всей стране (Я – главным образом по Гипромезам – Московскому и Ленинградскому). Несложную работу для практики выбрали по моей рекомендации – создание участка стального литья в цехе №17, с попутной реконструкцией других участков цеха. К ней невольно примыкала – территориально и по времени работа по реконструкции шахтных печей обжига извести. Обе работы были выполнены, как казалось окружающим, неплохо, но стоили нам, прежде всего мне, уйму нервов и массу крови. Зато и дали неоценимые уроки проектирования. Только один, но характерный, урок: чертежи металлоконструкций участка стального литья выполнила молодой инженер Люба Коробкина под руководством старого инженера В.В.Коробейникова (Это не каламбур, их подлинные фамилии). Когда после года работы появилась надобность на стропила подвесить трубу пневмотранспорта (мы образно говорили: села на кровлю цеха птичка!) оказалось, что требуется усиление металлоконструкций. Этот случай был проработан во всех подразделениях СКБ. Ввели еженедельные занятия по элементарнейшим основам проектирования: Как готовить исходные данные? Как собирать нагрузки? Как пользоваться важнейшими СниПами? Кто принимает решение? И т.п. Заводской проектной службой собственными силами выполнены серьёзные работы. Реконструкция почти всех мартеновских и электропечей, реконструкция шихтовых дворов цехов 21 и 22. Очень большие работы по реконструкции скрапоразделочного цеха №87 (Со строительством здания и монтажом пресс-ножниц и пакетир-пресса усилием 1000 тонн-сил каждый. Два участка товаров народного потребления. Реконструкция цеха холоднокатаной проволоки и калибровки №19, участок горизонтально – ковочных машин цеха №15 и другие. Много труда расходовалось на не всегда разумные переделки проектов в угоду начальникам цехов. Руководство завода поддерживало порой капризы цехов не потому, что не понимало их низкий технический уровень. Директор В.С.Тарасов считал, что это своего рода учёба, привлечение технического актива к инженерному творчеству. Но по принципиальным вопросам генеральная линия реконструкции соблюдалась неизменной с 1960 года по 1980 годы. В 1960 году была принята следующая структура СКБ (она мало изменялась при всех перестройках): Начальник СКБ. Для сохранения оклада Ланину его назвали Заместителем Главного Инженера завода по проектированию. Заместитель нач-ка СКБ. На эту должность назначили Василия Степановича Прокашева, техника, но опытного администратора. Зам. нач-ка по сталеплавильному производству. Мне сохранили оклад Главного Сталеплавильщика. Зам. н-ка по прокатному и метизному производству. Прокатчиков возглавили Гостев и Акаев. О Гостеве я уже говорил. Акаев оказался очень серьёзным инженером. Беда у него одна: пьянка! Отдел механиков. Его возглавил Валентин Павлович Рисс. Отдел строительного проектирования. В.В. Коробейников. Электротехнический отдел – В. М. Скворцов. Отдел автоматики - П.А. Совков. Отдел сантехники – Р. Г. Совкова Геодезисты и Генплан. Долгое время не удавалось найти в это бюро руководителя. Наконец, мы сманили у железнодорожников путейца Арнольда Вадимировича Чапурского. Он тут прижился и работал до самой своей смерти. Сметное бюро, бюро размножения техдокументации и прочая инфраструктура. Группа сталеплавильщиков была, я думаю, с самого начала наиболее сильной технологической группой. Именно поэтому первые проекты СКБ были литейный и известеобжигательные участки. Здесь работали очень опытные конструкторы: Шишкин, Копысов, Аристов, Здесь выросли превосходные инженеры Кадочникова Лена, Вера и другие. Да простят они меня за старческие пробелы памяти. Я с ними не работаю уже более 40 лет. В первый же год работы СКБ мы почувствовали необходимость тщательной предпроектной проработки заданий на проектирование. Сталеплавильщики для начала выделили инженера И.С.Макшаева, у которого забрали кульман. Он получал задание на проектирование и обдумывал его, прежде чем передать конструктору. Позднее в отделе №59 в группе подготовки т/д работало до 12 человек. В Ленинградском Гипромезе эта проблема решена иначе: начиная от старшего инженера и выше, конструкторы не имеют кульманов. Их задача: обдумывать и готовить решения. В Гипромезах самое предварительное обдумывание заданий на проектирование выполняют технические отделы, а также Главные инженеры проектов, ГИПы, или ещё их называют, «Бугаи», от БГИ, бюро главных инженеров. Мы возложили обязанности ГИПов на начальников проектных отделов СКБ. А группу подготовки т/д начали создавать с зачисления в неё двух очень энергичных техников, Рудольфа Широких и Анатолия Коробова. Широких обладал большим кругозором, образцовой графикой, феноменальной добросовестностью, въедливостью в порученное дело, независимостью, чувством ответственности. Он вскоре встал в проектной службе незаменимым. Я подумывал о подготовке его к должности главного инженера, рекомендовал ему учиться, получить инженерный диплом. Когда я в конце 1981 года покинул проектантов, он тоже ушёл. Стал самостоятельным начальником ОКСа в какой-то небольшой организации. И попался на нечистой денежной сделке. На взятке. Не устоял перед суммой несколько тысяч рублей. Я в своей жизни побывал в шкуре различных опасных профессий: боец пехоты (истребительный отряд), лётчик разведывательно-корректировочной авиации, сталевар мартеновских печей и др. Но самой опасной специальностью, самой ненадежной в смысле сохранения собственной свободы и жизни назову должность начальника ОКСа и вообще руководителя – строителя. Сколько их на моих глазах погорело, оказались за решеткой, даже такой самоуверенный и осторожный, как Гринберг, начальник Домостроительного комбината. Не давать взятки начальник ОКСа не может. Не брать – тоже очень трудно. Широких, зная свою моральную неустойчивость, цепко держался за меня. Я ему не позволял допускать «ошибки». Когда меня «ушли» из Управления, он сразу же позарился на должность начальника ОКСа, знаний и умения у него уже было больше, чем у Скачкова или Коробова, но моральной стойкости не было. Без взятки в строительстве нельзя. Я раздавал взятки направо и налево. Дирекция мне выделяла повышенный фонд премирования, зная, что половина его уходила на взятки. Получал ежемесячно 16 литров чистого спирта, это валютный фонд взяток. В Москву, Челябинск, Ленинград увозил целые чемоданы заводских сувениров. В Госплан, в Госстрой возил топоры, ножи из нержавеющей стали, шампуры, сухие белые грибы. И, наконец, приписка выполненных объемов, которую неоднократно делал – что это, если не взятка самому Заместителю Министра? Правда, слово «Взятка» никто не говорил. Мы делали подарки, презенты… Взяток для себя никогда не брал, даже если они предлагались тайно. К примеру: помог лимитами подрядных работ Ижевскому Хладокомбинату. Руководство Комбината (умышленно не называю фамилию, она всем известна) предложило, что не на базе, нет! – в ближайшем к моему дому гастрономе №1 в любое время мне продадут дефицит вроде салями, сёмги и т.п. Я отказался. Не брал взяток не потому, что был настолько совестлив. С совестью у меня все в порядке, тем более, что всегда был уверен: мне не доплачивают, я стою больше. (Скромность – не мой недостаток!) Не брал потому, что Серебряный меня воспитал: «Всем можно, тебе НЕЛЬЗЯ!» Дело было в средине семидесятых. Как-то приглашает меня на «8-ю улицу», в республиканскую ОБХС следователь. Лицо знакомое, встречались, наверное, на партактивах, но ни имени, ни должности, не знаю. Кабинет большой, хорошо обставленный. Важная фигура! Жмет руку, предлагает сесть и даёт мне почитать машинописную копию письма без подписи, из которого следует, что я, злоупотребляя служебным положением, построил на своём участке роскошную виллу, с ванной, с отделкой импортным кафелем и т.п. Я приехал в ОБХС на нашей машине (машина всегда числилась за УКСИП. Но пользовались машиной заместители Директора по строительству. Если нам очень нужно было, мы просили у них разрешения взять машину). Предлагаю следователю: прежде, чем обсуждать письмо, съездить на место, нам потребуется не более 40 минут. Смеётся. Неужели Вы думаете, что мы не побывали на месте? «Кстати, мои оперативники делают Вам замечание: Окно в избушке было не закрыто на шпингалет, и они без всякого труда забрались вовнутрь». Попросил меня написать краткую пояснительную записку. Всё бы ничего, но бумага, на которой писал «объяснительную», называлась: «Протокол опроса». Писать на такой бумаге неприятно. Думал: с чего бы появилась ябеда в ОБХС? И вспомнил. Ремизов, начальник СУ-11, пару раз побывавший у меня в сад-огороде, как-то покритиковал мою избушку и предложил за неделю её перестроить. Видимо, кто-то подслушал и настрочил донос. И всё же однажды я не удержался и взятку взял. Я уже рассказывал, что после Журавлева нашим ГИПом в Ленгипромезе стал Красовицкий. Мы подружились, он даже останавливался у нас. Отец Красовицкого был Главным инженером СКБ в г. Жданов, специализировавшемся на проектировании нестандартного оборудования. Они прислали договор на проектирование механизации участка прессов кузнечно-термического цеха. К ним специально ездил договариваться начальник цеха 15 Гукин. Я долго задерживал подписание договора, и вот Красовицкий-отец прислал нарочного. Нарочный привез личное письмо Главного инженера (Дескать, мне о Вас много хорошего рассказывал сын Лёня, хотелось бы познакомиться). В подкрепление к письму мешочек, килограмм 4, а может и все 5 чудесной тараньки. От такой взятки отказаться я не смог. Чтобы закончить с проблемой взяток: брать взятки опасно, не давать -ещё опаснее. Мне (поплюем через левое плечо – сходило с рук.) Коробов – прямая противоположность Широких. Мотогонщик без выдающихся результатов. Работать никогда не любил, но проявил желание выучиться на инженера. Мы создали ему условия. Несколько лет просидел в тени у Широких, под его крылышком. Чрезвычайно услужлив. Возил мне, Панькову баранов из Башкирии. Оказывал мелкие услуги всем, кто у власти. Этакий «Ивам, Инамыч». Когда я отказался от должности зам. генерального по строительству, должности чисто административной, он юлой вертелся, чтобы назначили его. Клялся, что он всю жизнь будет благодарен мне. И в удобную минуту первый предал, переметнулся в услужение к Пономарёву. В конце карьеры Анатолий стал Заместителем Председателя Горисполкома, важной, но показной фигурой. Е. И. Ланин проработал в СКБ не более года, его сменил Василий Евгеньевич Уткин. Так случилось, что приход Уткина совпал по времени с активной фазой выполнения Ленинградским Гипомезом Проектного задания реконструкции завода. Более года в Ленинграде постоянно находились представители завода: либо Уткин, либо я, пару раз Акаев. Смена вахты проводилась прямо в Гипромезе, в кабинете Главного инженера нашего проекта Журавлева Михаила Николаевича. Может быть поэтому, дальнейшее прохождение проекта, его утверждение, прошли без сучка, без задоринки. Не могу не отметить исключительно высокую квалификацию и высочайшую культуру ленинградцев, начиная с Директора Гипромеза Кошелева Виктора Васильевича, бывшего работника Ижстали. Начальников отделов: сталеплавильного, прокатного, экономического, генплана, других. Со многими у меня сложились теплые дружеские отношения, В. В. Кошелев настойчиво приглашал меня к себе работать в качестве – на мой выбор - либо начальником сталеплавильного отдела (у них почти одноврем енно выходили на пенсию начальник отдела Шишкин и главный конструктор отдела Гитерман), либо Главным инженером проекта. Виктор Васильевич лично возил меня смотреть стоящийся дом, в котором мне была обещана квартира. Я колебался, тем более что в это же время Губерт приглашал меня на должность Главного Инженера проекта в Москву взамен запросившегося на пенсию Иофинова Саула Абрамовича, с которым мы действительно дружили. Да, я колебался. Точку в споре поставил Леонид Красовицкий, наш новый ГИП, сменивший Журавлева. И тоже сдружившийся с нами. Слишком невыгоден материально был переезд в столицы. Я терял 50 рублей в окладе, рублей 300 в заработке. Вдобавок, стоимость жизни в столичных городах выше, соблазнов больше. Но главное иное: у меня готовились к поступлению в институт две дочери. В Ижевске для их учёбы не было препятствий, в столицах – большущий конкурс. Вместо ушедшего на пенсию Иофинова взяли Абрамова, работника пусковой группы с завода «Электросталь». На «Электростали» техническую политику осуществлял Тюлькин, наш, Ижевский, кадр. Тюлькин внимательно следил за нашей работой, мы неоднократно встречались по обмену опытом. Когда должность ГИПа занял Абрамов, Губерт рекомендовал меня Главным Инженером Карагандинского Гипромеза. Карагандинцы прислали кучу анкет с предложением принять участие в конкурсе на замещение должности Главного Инженера Гипромеза. Я их не стал заполнять, предложение оставил без ответа. Но вернемся к нашим баранам. Проектное задание реконструкции завода было выполнено. Кроме Ленинградского Гипромеза, в его разработке приняли участие Московский Гипромез, выполнивший проектное задание ЭСПЦ-2, Гипрометиз, Ленинградский Промстройпроект, Волгоградский Тяжпромэлектропроект, некоторые другие. В. Е. Уткин умер. Возня с утверждением проекта досталась мне. Спасибо, помогла мне служба Белана (Госплан РСФСР). Утвердили. Два эпизода времени утверждения Проектного задания. Утверждение – это бесчисленные визы. Никто особо не сопротивлялся, работники Белана с нами ходили. Но… вся сложность – как открыть двери. Предо мной двери не открывались. По совету В.Н. Новикова ходить по службам Совнархоза РСФСР и Госплана РСФСР следовало лично Директору Савельеву и Главному Инженеру Свистунову. Но они не знали дела. Посему я с ними в короткой связке. Иногда ещё привлекали Главных инженеров проекта. Итак, случай в связке с Савельевым. Поселили нас в гостиницу «Ленинградская», на Каланчёвке. Номер на двоих, маленький, и ужасно неудобный. Дорогой. Савельев со Сталинских времён «сова», встать раньше 9 часов утра физически не может. Я из производственников, когда бы ни лег, в 5часов 30 минут просыпаюсь. Но встать не могу – шеф спит. В 8-30 встаю, совершаю туалет, одеваюсь, он всё ещё спит. В 9-00 бужу шефа, кряхтит, но встаёт. На завтрак времени нет, кое-как к 10 часам добираемся до Госплана. Идем по отделам, но у всех начальников уже есть посетители. Д.Ф. сажает меня в какой-нибудь приёмной. Сам садится в другой – ждать. Под предлогом – в туалет – выскакиваю из приёмной и забегаю в буфет, перехватываю бутерброд и чашечку кофе. Шеф человек серьёзный, он себе и этого не позволяет. Часов в 13 - 14 удаётся попасть к одному, редко к двум начальникам. Визы почти все дают без долгого трепыхания. В 17-00 конец работы. Выходим из здания, сразу же на углу улицы Солянка рыбный рестор ан и магазин «Колбасы». В ресторане в это время посетителей мало, нам сразу же приносят суп и второе. Поели, идем в магазин. Покупаем деликатесы на ужин. Едем в гостиницу, съедаем купленный деликатес, принимаем душ, и идем… в ресторан. Мне уже ничего не лезет в глотку, уже десятый час, меня тянет к подушке, но делать нечего. В ресторане Савельев неизменно заказывает 350 грамм коньяка, закуски, фрукты. Сам он выпивает не более 50 грамм, остальное спаивает мне. Голова моя норовит удариться об стол, но он требует беседы. В свой номер поднимаемся только часов к двенадцати ночи. Тут у шефа появляется рабочее настроение: «Бери бумагу, будем составлять пан работы на завтра». Или проект какого-нибудь документа. От плана я ни разу увернуться не сумел. Проект документа мне великодушно разрешали составить утром, пока шеф спит. Уже после часу ночи, когда меня приходилось не менее двух раз будить, ложились спать. Утром все повторялось. Так было с понедельника по пятницу. В субботу утром, пробудивши сь, шеф сказал, что в Госплан не пойдет, сегодня за ним зайдет Лена, сестра Зины, его жены, и они пойдут по магазинам. Не буду ли я столь любезен, помочь ему сесть в поезд? На Площадь Ногина я пошёл сам, прокрутился там до 4х часов, приехал в гостиницу – О, ужас! Вся комната завалена свертками, пакетами, всякой всячиной. Лена прощается и уходит. Кое-как собрал всю закупленную им мелочёвку, доставил в вагон. Я упустил в рассказе пикантную подробность: Счета в ресторане мы оплачивали по очереди. Поскольку я больше ел, и больше пил, это было даже более чем справедливо, но всё же обременительно для меня. Я заикнулся, что у меня деньги на исходе, Д.Ф. сказал: «не беспокойся, я тебе дам, у меня много денег». В момент прощания, в вагоне, Савельев попросил у меня 50 рублей, Лена все его деньги израсходовала. Дело не в деньгах вообще, нам дирекция всегда давала на расходы из своего фонда, и в этом случае шеф по приезде спросил, много ли я издержался, и всё компенсировал, но в тот момент я остался в Москве ещё на неделю без копейки денег, с долгом за гостиницу. До отправления поезда оставалось минут 20, я быстренько попрощался и побежал вдоль поезда. Поезд тот не простой, а фирменный Ижевск – Москва. Пока бежал вдоль поезда, выпросил у знакомых ижевчан больше сотни рублей. Рассчитался с «Ленинградской», переехал в «Останкинскую», кое-как прожил ещё неделю. Свистунов не любил останавливаться в гостиницах. Он останавливался всегда на частной квартире, метро Красносельская, около кинотеатра «Шторм». Там у бабки была чистенькая двухкомнатная квартирка со всеми удобствами. И режим дня у А.М, был для меня подходящий: рано ложились, рано вставали, в 8-30 уже в Госплане. В этом отношении все хорошо. Трудность только одна: количество выпиваемой водки. Каждый день по дороге домой покупали литр, две бутылки. Не оставлять же купленную водку на другой день. Может испортиться. Мне и такой режим показался обременительным. Любопытно, что у бывалых командируемых разнятся вкусы. Савельев и Тарасов останавливались только в гостиницах. Кручинин, Теплицкий, и я – тоже предпочитали гостиницу. Свистунов, Гуськов – только в частном секторе. Паньков – мог согласиться на гостиницу, но предпочитал у знакомых или у частника. У меня в Москве были родственники, но я не любил у них останавливаться, хотя они иногда даже обижались. Их забота меня обременяла. Наверное, моё присутствие обременяло их. Пока я занимался утверждением Проектного задания, на заводе происходили свои страсти-мордасти. С Главным Инженером завода Андреем Матвеевичем Свистуновым меня связывала, можно сказать, дружба. Вместе выпито немало водки. Он был начальником цеха 22, когда я там подвизался в качестве начальника смены и старшего мастера. Мы вместе обивали пороги Госплановских кабинетов, когда занимались утверждением Проектного задания. Отдыхая в Одессе, он останавливался у моей тёщи. Приударял за моей свояченицей. И т.д. За 4,5 месяца 1962 года на заводе произошло 6 несчастных случаев со смертельным исходом. В том числе один – в моей службе. При подобных обстоятельствах, Главных инженеров принято снимать с работы. Это, как говорится, железно. Между тем, Свистунов перспективный работник, Директор Савельев стар, его нужно заменять. Что делать? Выход предложил секретарь парткома Пономарев, всю мою производственную жизнь устраивавший мне пакости. Пономарев вспомнил, что я – заместитель Главного Инженера, и предложил упредить снятие с работы Главного, сняв его заместителя. Второй крови не потребуют. В первых числах мая, вечером, я уже собирался идти домой, вдруг ко мне в кабинет заходят начальник Управления Совнархоза Ланин и Свистунов. Ланин достаёт бутылку армянского коньяка, я стаканы. Он рассказал о предложении Пономарёва. Свистунов прослезился. Я согласился, с условием, что мне будет в течение месяца предоставлена большая квартира. Пожали друг другу руки. Все довольны, все смеются… Мой квартирный вопрос к тому времени оброс бородой. Я имел неплохую двухкомнатную квартиру в доме по улице Косммунаров,221. Пока нас было 4, затем 5 человек, не было проблем. Но к 61 году нас стало в 2х комнатах уже 7 человек. В 1959 году мне предложили на выбор пару квартир, но мне они не понравились. Тут случился скандал: Секретарь Парткома Сидоров и Председатель завкома Дегтярёв взяли себе роскошные квартиры в престижном («тэцовском») доме. Не помню, чьим решением их поснимали с должностей, но на этом фоне руководящим работникам завода давать квартиры Директор воздерживался. На следующей неделе после вечерни с Ланиным и Свистуновым меня пригласил зам. директора по быту Королев, предложил мне на выбор 2 квартиры (ведь я престал быть руководящим работником). Я согласился на вариант Крассая,133. Её полгода освобождали, расселяли, ремонтировали, я прожил в ней более 25 лет. Квартира имела 3 комнаты: 25, 22 и 14 кв. метров, кухню 14 кв. метров, кладовую, прочие удобства. Дом с адресом Красная, 133 (Советская, 5) построен в 1925 году. В то время он назывался «Первый дом техперсонала», его строили в самом центре города для технической элиты Ижстальзавода. С годами своё значение, как элитный, потерял – место слишком близкое к заводу, шумно и пыли много. Элита переехала в т.н. «тэцовские дома». Но в нашем доме тоже жили очень интересные люди. Например: Семья Ивана Никандровича Зверева. Зверев – коммерческий директор Ижстали. Своего рода уникум. Это же надо – снабженец, а не жулик. Не вор. Напротив, честнейший и порядочнейший человек. И кадры воспитал честные. (Начальником отдела снабжения у него работал Крюков, мой сосед по дому ул. Коммунаров – тоже феномен честности). Чудеса. Вся семья Зверевых – очень открытые, очень приятные люди. У них росла чудо дочка. Сплошное обаяние. Вокруг неё постоянно порхали стайки женихов. Соседи даже чуть ли не тотализатор устроили: кто победит? После свадьбы они уехали из нашего дома. Дай Бог им счастья! Семья Ульяновских жила на 4 этаже, прямо над нами. Владимир Дмитриевич в молодости работал в сталеплавильных цехах, затем в партийных органах, был секретарём райкома партии, затем Председателем Горисполкома. Немного суховат в обращении, но очень добрый и честный человек. Квартиру на втором этаже, под нашей, занимала семья главного энергетика завода Яковлева. Отчество его помню точно: Максимович, имя, боюсь, позабыл. Кажется, Павел. Милейшие люди. У них было четверо детей. Старшую дочь и младшего сына Володю помню не очень хорошо. Вторая дочь Таня редкой красоты женщина. Настоящая русская красавица, обладательница русой косы до пояса. Когда она пришла ко мне в СКБ наниматься в архив, все мужчины были в шоке. Таня вышла замуж за Абрамова – старшего. Абрамов – старший был сильнее Андрея Абрамова, чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, своего младшего брата. Сильнее и умнее. Но его преследовали неудачи. Повредил колено, и не мог более выступать в соревнованиях. Его хулиганы сзади стукнули по голове отрезком трубы, и он год после этого проболел. Одним словом, у Тани было всё, кроме удачи в жизни. Треть дочь Лена хорошо дружила с моей старшей дочерью Инной. Кажется, жизнь Лены сложилась более удачно. Яковлевы разменяли свою квартиру, и под нами поселилась семья Войцеховского Владимира Андреевича, главного инженера ИНИИМТ. Тоже очень достойные и порядочные люди. Я поработал около года заместителем начальника производственного отдела. Начальником производства был Калашников Виталий Витальевич, милейшей души человек. Вторым заместителем начальника производства был Жорж Григорьевич Калинин. Этот отличался умением вправлять туфту начальству. Арап высшей категории. Но он отлично знал возможности цехов и людей завода. Умел выпутываться из сложных ситуаций. Отношения между нами сложились по хорошему деловые. Школа производственного отдела для инженера-металлурга - богатство, которое трудно переоценить. После производственного отдела занялся подготовкой к строительству электросталеплавильного цеха в составе пусковой группы. Ещё через год возглавил Отдел реконструкции завода - структурную единицу, объединившую функции ОКСа и технического отдела. Важнейшей задачей мы считали курирование проектных работ, выполняемых проектными институтам, обеспечение наибольшей производственной, технической и экономической эффективности капитальных вложений, но в то же время держали в своих руках вопросы финансирования, генерального плана и технический надзор за строительными и монтажными работами. Единственная ОКСовская работа, от которой мы сразу решительно отказались – обеспечение оборудованием. Мы настояли на выделении Отдела оборудования. По нашему примеру выделили из ОКСа снабженцев и Машиностроители. Отдел реконструкции просуществовал с 1964 по 1973 год, и выполнил много добрых дел. Нам удалось поставить на поток проектирование ряда объектов, построить и ввести в эксплуатацию цех легированной проволоки, несколько более мелких объектов. Не будем искать причин, они не заводского масштаба, но к началу 70х годов создалась нездоровая обстановка, подрядчик орал, что ему мало техдокументации, а в наших архивах документация старела, становилась негодной. Проектная служба, которую мы создавали ради реконструкции завода, вновь, как в доланинские времена, погрязла в мелочёвке. Надо отдать справедливость В.С.Тарасову, он видел и понимал положение. В 1973 году создали Управление капитального строительства и проектирования, проектную службу подчинили капитальному строительству. Работа закипела. Любопытный эпизод. Управлению капитального строительства по типовой схеме полагается Главный Инженер. Я подготовил приказ о назначении Главным инженером наиболее опытного в проектных делах, бывшего начальника проектного отдела В.А.Степурина. Директор не подписывает. Мне подсказали: и не подпишет! Первый заместитель не должен быть сильным инженером, если два сильных специалиста, мира между ними не будет. Вот так и появился в роли Главного инженера Жупина. Он был опальным, со строгим партийным взысканием, без квартиры, ночевал первое время на столах в отделе. Жупина неплохой администратор, готов подсуетиться под взором руководства, но совершенно пустышка, как инженер. У него оказалось скрытое достоинство: бойкое перо. Я его обзывал «Пушкин». Хорошо писал и редактировал документы. Недавно я почитал кое-что о Никколо Макиавелли, средневековом исследователе проблем взаимоотношений правителей и подчиненных. В повседневной жизни, при любых режимах, «знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетённым». Меня интересуют те же проблемы, которые интересовали 500 лет тому назад замечательного итальянца. Уверен, что М.Г. Червяков выполнил свою головокружительную комбинацию не по собственной инициативе, а по приказу Д.Ф. Савельева, который мне симпатизировал. Пономарёв всю нашу совместную производственную жизнь мне пакостил. Хотелось бы однозначно понять причину. Ведь первое время мы чуть ли не дружили. У нас гаражи были рядом. Мы одновременно работали старшими мастерами, обменивались тонкостями профессии. Не думаю, что его ненависть имеет национальную подоплёку. Он хорошо относился к Фейдерову, к Лойферману. Фейдеров считал, что ненависть Пономарева ко мне вызвана чёрной завистью. В отличие от Пономарёва, у которого душа холопа, который вечно юлил, приспосабливался к власть имущим, я всегда отличался превосходством духа, самоуважением. Вот ему и хотелось, где возможно, меня унизить. Видимо, Фейдеров прав. Когда Пономарёва назначили Генеральным директором, я сразу же подал ему заявление с просьбой освободить меня от должности начальника управления. Затем еще 2 подобных заявления одно за другим. Но он не освободил меня «по собственному желанию», а снял с работы с формулировкой: «в связи с потерей авторитета», что было подлой ложью. Мелкий, ничтожный тип. В восьмидесятые годы, когда капитальное строительство и реконструкция завода, по существу, были свернуты, проектные службы вновь вышли из подчинения строителям.
|