Джанни Родари
Путешествие Голубой стрелы
Глава тринадцатая. Подвиг серебряного пера
Синьора баронесса, это они!
-- Тише, Тереза, тише, а то они услышат и убегут!
-- Бог мой, только этого еще не хватало после всех лишений,
которые мы перенесли, отыскивая их!
-- Замолчи, говорят тебе, а то я снижу тебе заработную
плату!
Старая служанка замолчала, потому что, когда Фея обещала
увеличить заработную плату, это можно было не принимать
всерьез, но, когда она угрожала ее снизить, можно было держать
пари, что она сдержит свое обещание. Из всех арифметических
действий сложение нравилось ей тогда, когда она подсчитывала
свои доходы, а вычитание -- когда ей приходилось платить
другим. Она считала, что сложение и умножение были действиями
синьоров, а вычитание и деление -- удел бедняков.
Всю ночь Фея и ее служанка мчались как сумасшедшие, рискуя
сломать метлу, на которой летели. Когда они уже выбились из сил
и собирались повернуть назад, острые глазки Феи заметили сквозь
снегопад Голубую Стрелу, которая с потушенными фарами мчалась
вдоль трамвайной линии в сторону городской окраины.
-- Вот они, -- сказала Фея.
Наши друзья еще ничего не заметили: они так радовались, что
наконец отыскали следы своего Франческо.
-- Следы совсем свежие, -- ликовал Кнопка, -- без сомнения,
мы уже близки к цели.
Внезапно Серебряное Перо вынул трубку изо рта, как будто
хотел что-то сказать. Однако не сказал ничего, но его уши стали
двигаться во всех направлениях, как у волка; все краснокожие
тоже стали прислушиваться.
Один из ковбоев, который был хорошо знаком с краснокожими,
помчался предупредить Начальника Станции.
-- Краснокожие что-то услышали.
-- Ну и что же? На то у них и уши, чтобы слышать.
-- Серебряное Перо чем-то озабочен. Может быть, он почуял
какую-нибудь опасность?
-- Он что, тоже нюхает? Ну и поезд: вместо того чтобы
двигаться по рельсам, двигается по запаху! Кнопка нюхает уже
несколько часов подряд, а теперь за это же принялся этот старый
дурак. Оставьте меня в покое. Голубая Стрела больше не
остановится ни на секунду.
Должен вам признаться, что иногда на нашего Начальника
Станции находит необъяснимое упрямство. Но ему все же пришлось
остановить поезд, потому что Серебряное Перо и все его люди
выпрыгнули на ходу из вагона, рискуя сломать себе шею, и
расположились вокруг Голубой Стрелы, держа наготове свои боевые
топоры.
-- Что все это значит, в конце концов? -- яростно воскликнул
Начальник Станции. -- Не кажется ли вам, что вы выбрали
неподходящее время для шуток?
Серебряное Перо невозмутимо посмотрел на него.
-- Мы слышать шум. Кто-то ходит по деревьям.
-- Вы слышали шум? -- воскликнул Начальник Станции.
И вдруг на дереве хрустнул сучок. Это старая служанка, боясь
упасть, уцепилась за ветку, которая не выдержала ее тяжести и
треснула.
-- Шш! -- прошипела Фея. -- Тихо! Не шевелись! Останься на
месте нас услышали!
-- Не могу остаться на месте, я вот-вот упаду.
-- Я говорю тебе: останься на месте.
-- Скажите это ветке, синьора баронесса. Она трещит, я
слышу. Ради бога, синьора хозяйка, помогите!
Услышав, что служанка назвала ее "синьора хозяйка" вместо
"синьора баронесса". Фея ужасно рассердилась. Служанка
подумала, что Фея хочет поколотить ее, и отпрянула назад. Но от
слишком быстрого движения она потеряла равновесие и с криком
рухнула вниз. Правда, она упала на снег и не ушиблась, но в тот
же миг краснокожие окружили ее и своими топорами, как кольями
пригвоздили к земле ее юбку.
-- Вернись назад! -- закричала испуганная Фея. -- Лезь
скорее на дерево!
-- Помогите, синьора хозяйка, помогите! Я попала в плен к
индейцам! Они вырвут мне волосы!
Но Фея боялась ввязываться в сражение. Долгие годы игрушки
повиновались ей беспрекословно. А сейчас хозяйка не была
уверена в своей власти над ними. Они сами захотели убежать,
теперь она это поняла. И, если судить по тому, как они обошлись
с бедной служанкой, вряд ли захотят вернуться.
-- Хорошо! -- крикнула она. -- Я полечу одна! Но не приходи
потом жаловаться, если я снижу тебе заработную плату. Я не могу
позволить себе роскошь платить тебе деньги за то, что ты в
рабочее время спокойно развалилась посреди улицы.
-- Какое тут спокойствие, синьора хозяйка! Разве вы не
видите, что они пригвоздили мою юбку к земле своими топорами?
Но Фея не стала ее слушать. Бормоча проклятия, она улетела.
Серебряное Перо стоял в двух сантиметрах от носа служанки и
с любопытством наблюдал за ней.
-- Синьор индеец, -- стала спрашивать бедная старушка, -- вы
вырвете мне волосы, не так ли? Ведь такой у вас обычай?
-- Мы не вырывать ни один волос, -- строго произнес
Серебряное Перо. -- Мы есть храбрый индеец, никого не убиваем,
а только играть с детьми.
-- Ах, спасибо, синьор индеец! А что вы будете делать со
мной? Если вы отпустите меня, то я обещаю вам...
-- Что вы обещаете?
-- Вот видите, я сделала список всех детей, которые не
получат подарков от Феи. Что ж вы думаете, мне ведь тоже их
жаль... Я не могу видеть их грустные лица, когда они приходят к
моей хозяйке. Я записала их имена, видите? Вот он, список...
Может быть, вы захотите отправиться к кому-нибудь из них?
Если бы ей позволили продолжать, она болтала бы еще до сих
пор, а ведь все это случилось десять лет, шесть месяцев и пять
дней тому назад.
Но Серебряное Перо молниеносно принимал решения.
Он выхватил список, который протягивала ему служанка,
приказал освободить ее, вскочил в вагон вместе со своими людьми
и снова взял в рот трубку.
-- Что же теперь делать? -- спросил Начальник Станции.
-- Нас ждет Франческо, -- робко промолвил Кнопка. -- Мы,
наверно, находимся в десяти шагах от его дома.
-- Сначала ходить в дом к Франческо, и кто хочет -- остаться
с ним. Потом ходить к другим мальчишкам, -- сказал Серебряное
Перо.
-- Тысяча бродячих китов! Если вы думаете, что я хочу
путешествовать всю мою жизнь, как Летучий Голландец, то вы
жестоко ошибаетесь. Как только мы приедем к Франческо, я
поставлю мой корабль в таз, подниму паруса, выберу якорь и
попрощаюсь с вами тремя гудками сирены.
Последние слова Полубородого потонули в грохоте колес.
Голубая Стрела снова тронулась в путь. Никто даже не взглянул в
сторону бедной старой служанки, которая отряхивала снег с юбки
и печально вытирала глаза.
-- Я не обижаюсь, -- шептала старуха. -- Они ничего мне
плохого не сделали. Но неужели они думают, что моя хозяйка на
самом деле такая скупая, какой она кажется? Нет, нет, я всем
скажу, даже если вы не захотите выслушать меня: хозяйка,
конечно, скуповата, но она ведь бедная. Она ничего не может
дарить даром, потому что ей самой приходится покупать эти
игрушки. Если бы она была так богата, как сказочная Фея, она
всем раздавала бы подарки бесплатно. Но ведь она не Фея из
сказки, а самая обыкновенная женщина. Поэтому она и дает
игрушки только тем, кто платит.
И старушка, прихрамывая, направилась к магазину Феи, чтобы
дождаться там своей хозяйки, которая в полночь обычно
возвращалась домой, чтобы подкрепиться чашечкой кофе.
"Я волью ей в кофе три ложечки рома, -- подумала старая
служанка, -- она будет довольна и не станет особенно ругать
меня".
Тем временем Кнопка бежал все быстрее. Следы привели его в
очень узенькую улочку, в которой было столько снегу, что
пришлось пустить в ход снегоочиститель. Перед одной дверью
следы кончились. Кнопка остановился так внезапно, что Машинист
едва успел затормозить, чтобы не задавить щенка.
-- Мы приехали? -- спрашивали пассажиры.
-- Да, приехали, -- подтвердил Кнопка, сердце которого
стучало, как молоток: тук, тук, тук...
-- Тогда войдемте, -- предложил Начальник Станции, с
любопытством глядя на дверь.
Это была такая же дверь, как и все остальные, только все
двери были закрыты, а эта открыта.
-- Что за люди? -- воскликнул Начальник Станции. -- Спят в
январе с открытой дверью, да еще в такую метель! Может быть,
они не чувствуют холода?
Тысяча китов-велосипедистов! -- растерянно пробормотал
Полубородый Капитан. -- Никогда мне не приходилось видеть,
чтобы Памятник скакал по улице, как на бегах!
-- Да, это не часто увидишь, -- засмеялся Памятник. -- Я не
могу ездить по улицам, когда хочу. Но иногда я не прочь
прогуляться.
-- Конечно, ведь быть Памятником не очень-то весело.
-- Ну нет, я бы не сказал. Некоторое удовлетворение мы тоже
получаем. В городе мы важные персоны. Прежде всего вокруг нас
должна быть площадь, несколько деревьев и хотя бы пара скамеек.
На скамейках нищие могут подышать свежим воздухом летом или
погреться на солнышке зимой. А, кроме того, нас обычно ставят
на высокие пьедесталы, окруженные ступеньками. На этих
ступеньках играют дети. Мы, памятники, тоже приносим пользу и
поэтому не жалуемся на свою судьбу. Однако иногда неплохо
размять ноги хорошей прогулкой. Мне такое счастье выпадает раза
два в год, когда случается чтонибудь необыкновенное. В эту
ночь, например, марш оркестра стрелков... Если бы я не знал
совершенно точно, что сделан из бронзы, я готов был бы держать
пари, что кровь в моих жилах потекла вдвое быстрее.
-- А что произошло, когда вы в последний раз прогуливались в
свое удовольствие? -- спросил Полубородый.
Собеседникам было довольно трудно понимать друг друга. Чтобы
Памятник лучше слышал, Полубородый забрался на самую высокую
мачту своего парусника и ежеминутно рисковал упасть и разбиться
о палубу.
Памятник немножко замешкался с ответом: возможно, он не мог
сразу вспомнить. Кто знает, как работает память у бронзовых
памятников...
-- Это, -- заговорил он наконец, -- было месяцев шесть тому
назад. Помню, было воскресенье. На площади собралось много
людей.
-- И все видели, как вы гуляете?
-- Нет, прогулка состоялась позже. Дайте же мне рассказать!
Собралось много народу, и все они кричали. Сначала я не мог
понять, чего они хотят, но потом слова стали доноситься
отчетливее. И когда я разобрал, что они кричали, клянусь,
сердце забилось у меня в груди. "Вон из Италии! -- кричали они.
-- Прочь, иностранец!" Черт возьми, ведь это когда-то был мой
победный клич! Мне казалось, что я вот-вот закричу вместе с
ними: "Прочь, иностранец! Прочь, иностранец!" Вот как было
дело.
-- На этом все кончилось?
-- Нет, самое главное впереди. Пока люди кричали, приехали
карабинеры. Я, конечно, не испугался их, но люди на площади
стали разбегаться в разные стороны. Только один остался. Он
взбежал по ступенькам пьедестала, вскарабкался на моего скакуна
и принялся кричать: "Вон, иностранец!" "Молодец, -- думал я про
себя. -- Видно, это настоящий патриот. Его непременно наградят
медалью..."
Памятник замолчал.
-- Ну, и дали ему? -- спросил Полубородый.
-- Что?
-- Медаль.
-- Какая там медаль, его посадили в тюрьму! Я не верил своим
бронзовым глазам. На него надели кандалы и увели. Мое
негодование было так велико, что, сам не заметив как, я
спустился с пьедестала и галопом помчался по улице. Прежде чем
я понял, что со мной происходит, я уже очутился перед тюрьмой.
-- И вы увидели вашего друга?
-- Да, я разглядел его в окошке на третьем этаже. Окошко
было такое маленькое, что виднелись только его глаза и нос. Но
я сразу узнал его взгляд и голос, когда он окликнул меня...
Послушайте, мне пришла в голову неплохая мысль. Что, если он
еще там?
-- Но прошло уже шесть месяцев, его уже, наверное,
освободили.
-- Пойдемте посмотрим: тут всего два шага. Тюрьма находится
в конце этой аллеи. Пойдемте, это будет неплохой сюрприз нашему
пленнику... Потом вы отправитесь дальше, а я вернусь на
пьедестал.
И Машинист полным ходом повел Голубую Стрелу в сторону
тюрьмы, которая виднелась невдалеке, серая и огромная, с
сотнями черных узких дыр вместо окон.
-- Никого не видно, -- сказал Памятник, внимательно осмотрев
все этажи.
-- Давайте я посмотрю, -- сказал Сидящий Пилот.
И вот он уже летит на высоте крыши и внимательно осматривает
окошко за окошком. В камерах было полно заключенных, но Сидящий
Пилот никого из них не знал. К счастью, на помощь пришла лошадь
Памятника: она звонко заржала.
-- Молодец, -- воскликнул Памятник, -- ты тоже вспомнила о
нашем друге!
На этот раз из окошка третьего этажа сразу же высунулось
исхудалое лицо.
-- Привет! -- закричал Памятник, узнав заключенного.
-- Привет! А я-то думал, что ты являлся мне во сне.
-- А вот и не во сне! Так тебя все еще не освободили?
-- А-а-а, здесь такая же история, как в книге о Пиноккио:
воры выходят из тюрьмы, а патриоты остаются. Мне жаль только,
что в эту новогоднюю ночь я нахожусь далеко от моей семьи. Мой
мальчик ждет, конечно, подарка Феи, но какой подарок я смогу
ему послать? Здесь нет игрушек.
-- Нет? А мы что такое? -- воскликнул тогда Сидящий Пилот.
Заключенный прищурился и увидел маленький аэроплан,
порхавший перед его глазами, потом он посмотрел вниз и увидел
Голубую Стрелу и ковбоев, гарцевавших на снегу на своих
лошадях, которые с высоты казались маленькими мышатами.
Заключенный вздохнул:
-- Ах, если бы здесь был мой сынок!
-- А кто из нас, по-вашему, ему бы понравился? -- спросил
Кнопка, которого осенила новая идея.
"В конце концов, -- подумал он, -- не обязательно всем идти
к Франческо. Многие дети остаются без подарков, и нам не мешало
бы разделиться, чтобы понемногу порадовать всех".
-- Не знаю, -- смутившись, ответил заключенный, -- когда я
был дома, он очень любил запускать бумажного змея.
-- Тогда ему, без сомнения, понравится змей, который летает
без ниток! -- воскликнул Сидящий Пилот.
-- Что вы этим хотите сказать?
-- Хочу сказать, что, если вы дадите ваш адрес, я полечу
туда и приземлюсь на подушку вашего сына, как на самый лучший
аэродром.
На этот раз Сидящий Пилот побил рекорд доброты.
Тут совершенно неожиданно Памятник разразился смехом.
-- Прекрасно, -- воскликнул он сквозь смех, -- меня
повысили! Меля повысили в должности! Я был простым памятником,
а стал Феей, которая разносит подарки!
-- Ну, как, -- напомнил Сидящий Пилот, -- вы дадите мне ваш
адрес?
-- Я... ну конечно, конечно! -- заторопился заключенный. --
Летите по этой аллее, потом свернете направо и долетите до
самого холма; сделайте круг над холмом и увидите дом с тремя
трубами. Самая низкая труба -- от моего камина. Вы не
ошибетесь!
Сидящий Пилот повторил адрес, чтобы лучше запомнить его,
попрощался со всеми и приготовился к полету.
Во время этого разговора кукле Пере, по правде сказать, было
очень грустно. Вы помните ее? Это она не сводила глаз с
Сидящего Пилота, а он даже не замечал этого. А сейчас Сидящий
Пилот собирается улетать, и она никогда больше его не увидит.
Слезы выступили у нее на глазах. Но она собрала все свое
мужество и крикнула:
-- Синьор заключенный, а дочери у вас нет?
-- Есть, но она еще очень мала и не понимает, что такое
подарки.
-- Но ведь она вырастет! И вырастет без подарков. Хороший же
вы отец: совсем не беспокоитесь о вашей дочери!
Серебряное Перо вынул трубку изо рта и в первый раз за все
время рассмеялся.
Это было настолько странно, что все обернулись: никто еще
никогда не видел, чтобы он смеялся. Ведь известно, что
краснокожие никогда не смеются.
-- Кукла Нера обманывать. Она хочет лететь с Сидящий Пилот.
Кукла Нера была чернокожей, но она так покраснела, что чуть
не превратилась в краснокожую.
Сидящий Пилот рассмеялся, сделал круг над площадью,
подхватил на лету куклу Неру, посадил ее в кабину и крикнул:
-- Вот кукла для вашей девочки! Можете не сомневаться: когда
она вырастет, кукла ей понравится.
И самолет с рокотом умчался вдаль.
Так мы расстались с этим симпатичным героем. Расстаемся мы и
с заключенным, потому что пришел надзиратель и заставил его
отойти от окна. Расстаемся и со старым Памятником, который,
проводив наших друзей, вернулся на свою площадь.
Сколько расставаний! Наверно, к концу путешествия, когда мы
приедем к двери Франческо, нас останется очень мало.
Но тес -- мы же еще не приехали. Кнопка отыскал след.
Голубая Стрела мчится вперед. А кто это зловеще улыбается за
ветками деревьев? Кто следует по пятам за нашими друзьями?
Глава 14>>
<<Вернуться к оглавлению
|
