Джанни Родари
Джельсомино в Стране Лгунов
Глава третья,
в которой вы узнаете, откуда взялся Цоппино
Первое, что увидел Джельсомино, попав в эту незнакомую страну, была
блестящая серебряная монета. Она лежала на мостовой, невдалеке от
тротуара, на самом виду.
"Странно, что никто не подобрал ее, - подумал Джельсомино. - Я-то уж,
конечно, не пройду мимо. Мои деньги кончились еще вчера, а сегодня у меня
во рту не было еще и маковой росинки".
Он подошел к кучке людей, которые наблюдали за ним и о чем-то
шептались, и показал им монету.
- Не вы ли, синьоры, потеряли эту монетку? - спросил он шепотом, чтобы
никого не напугать своим голосом.
- Проваливай, - отвечали ему, - да спрячь ее подальше, если не хочешь
нажить неприятностей!
- Извините, пожалуйста, - смущенно пробормотал Джельсомино и, не
задавая лишних вопросов, направился к магазину с многообещающей вывеской
"Съестные припасы".
В витрине вместо колбас и банок с вареньем громоздились горы тетрадей,
коробки акварельных красок и пузырьки с чернилами.
"Должно быть, это универмаг и здесь можно купить что хочешь", - решил
Джельсомино и, полный надежд, вошел в магазин.
- Добрый вечер! - любезно приветствовал его хозяин.
"По правде говоря, - мелькнуло в голове Джельсомино, - я не слышал,
чтобы пробило хотя бы полдень. Ну да ладно, не стоит обращать внимания на
такие пустяки".
И, говоря своим обычным шепотом, от которого люди все-таки едва не
глохли, он осведомился:
- Не могу ли я купить у вас хлеба?
- Разумеется, дорогой синьор. Вам сколько - один пузырек или два?
Красного или фиолетового?
- Нет, нет, только не фиолетового! - испугался Джельсомино. - И потом,
вы в самом деле продаете его бутылками?
Хозяин магазина расхохотался:
- А как же его еще продавать? Может быть, у вас его ломтями режут? Да
вы только взгляните, какой прекрасный хлеб в моем магазине.
И, говоря это, он показал на полки, где ровными шеренгами выстроились
сотни пузырьков с чернилами самых разных цветов. А съедобного там не было
и в помине - ни крошки сыра, ни даже яблочной кожуры.
"Может быть, он сошел с ума? - подумал Джельсомино. - Если так, то
лучше не перечить ему".
- Это верно, у вас великолепный хлеб, - согласился он, показывая на
пузырек с красными чернилами. Уж очень ему хотелось услышать, что скажет
хозяин.
- В самом деле? - просиял тот. - Это самый лучший зеленый хлеб, какой
когда-либо поступал в продажу.
- Зеленый?
- Ну конечно. Простите, может быть, вы плохо видите?
Джельсомино готов был поклясться, что перед ним пузырек с красными
чернилами. Он уже придумывал подходящий предлог, чтобы убраться отсюда
подобру-поздорову и поискать другого продавца, который еще не успел
спятить с ума, как вдруг его осенила хорошая мысль.
- Послушайте, - сказал он, - за хлебом я зайду попозже. А сейчас
скажите мне, если вас не затруднит, где тут можно купить хороших чернил?
- О, пожалуйста! - ответил хозяин все с той же любезной улыбкой. - Вон
там, перейдя через дорогу" вы найдете самый лучший в нашем городе
канцелярский магазин.
В витринах этого магазина были выставлены аппетитные караваи хлеба,
пирожные, макароны, лежали горы сыров и образовались целые заросли колбас
и сосисок.
"Я так и думал, - решил Джельсомино, - тот продавец не в своем уме,
оттого он и называет чернила хлебом, а хлеб чернилами. Этот магазин мне
нравится гораздо больше".
Он вошел в магазин и попросил взвесить ему полкило хлеба.
- Хлеба? - удивился продавец. - Вы, наверное, ошиблись. Хлебом торгуют
в магазине напротив, а мы продаем только канцелярские товары. - И широким
жестом он указал на съестные припасы.
"Теперь я понял, - сообразил Джельсомино, - в этой стране все
называется наоборот! И если назовешь хлеб хлебом, тебя никто не поймет".
- Свешайте мне, пожалуйста, полкило чернил, - сказал он продавцу.
Тот отвесил полкило хлеба, завернул покупку по всем правилам в бумагу и
протянул Джельсомино.
- И немножко вот этого, - добавил Джельсомино и показал на круг
швейцарского сыра, не решаясь назвать его.
- Синьору угодно немного ластика? - подхватил продавец. - Сию минуту!
Он отрезал добрый кусок сыра, взвесил его и завернул в бумагу.
Джельсомино облегченно вздохнул и бросил на прилавок серебряную монету.
Продавец взглянул на нее, взял в руки и стал внимательно рассматривать,
затем раза два бросил на прилавок, послушал, как она звенит, посмотрел на
нее через увеличительное стекло и даже попробовал на зуб. Наконец он
вернул ее Джельсомино и ледяным тоном произнес:
- Мне очень жаль, молодой человек, но ваша монета настоящая.
- Вот и хорошо! - обрадовался Джельсомино.
- Как бы не так! Повторяю вам: ваша монета настоящая и я не могу ее
принять. Давайте сюда ваши покупки и идите своей дорогой. Ваше счастье,
что мне лень идти на улицу и звать полицию. Разве вы не знаете, что
полагается за хранение нефальшивых монет? Тюрьма.
- Да ведь я...
- Не кричите, я не глухой! Идите же, идите... Принесите мне фальшивую
монету, и покупки - ваши. Видите, я даже не разворачиваю пакеты. Только
отложу их в сторону, хорошо? Добрый вечер...
Чтобы не закричать, Джельсомино засунул в рот кулак. И пока он шел от
прилавка к двери, между ним и его голосом происходил такой разговор:
_Голос_. Хочешь, я крикну "А-а!" и вдребезги разнесу его витрину?
_Джельсомино_. Пожалуйста, не делай глупостей. Ведь я только что попал
в эту страну, у меня и так здесь ничего не ладится.
_Голос_. Но мне нужно отвести душу, иначе быть беде! Ты же мой хозяин,
так придумай что-нибудь!
_Джельсомино_. Потерпи, пока мы не выйдем из этой ужасной лавки. Не
хочется разрушать ее...
_Голос_. Быстрее, я больше не могу! Вот... вот... сейчас заору... Еще
минута, и все пропало...
Тут Джельсомино пустился бегом, свернул в тихую улочку, чуть пошире
переулка, и быстро огляделся. Вокруг не было ни души. Тогда он вынул кулак
изо рта и, чтобы утихомирить бушевавшие в нем чувства, тихо, совсем
негромко произнес: "А-а!" В ту же минуту ближайший уличный фонарь
развалился на куски, а сверху, с какого-то подоконника, свалился на
мостовую цветочный горшок.
Джельсомино вздохнул:
- Когда у меня будут деньги, я пошлю их по почте городскому управлению,
чтобы возместить стоимость фонаря, и подарю владельцу цветочного горшка
новый, еще лучше... Может быть, я разбил еще что-нибудь?
- Нет, больше ничего, - ответил ему тоненький-тоненький голосок, и
кто-то два раза кашлянул.
Джельсомино осмотрелся в поисках обладателя этого голоса и увидел
котенка, вернее, какое-то существо, которое издали можно было принять за
котенка. Подойдя поближе, Джельсомино понял, что не ошибся. Это и в самом
деле был котенок, только почему-то ярко-красного цвета и всего на трех
лапках. Но самое удивительное - он был плоский. Не толстый и пушистый, как
нормальные котята, а совершенно плоский - всего лишь контур котенка, вроде
тех, что ребята рисуют на стенах.
- Как? Говорящий котенок? - удивился Джельсомино.
- А что тут такого? Я ведь не совсем обыкновенный котенок. Я еще читать
и писать умею! И это понятно: ведь мой папа - школьный мел!
- Кто-кто?
- Меня нарисовала на этой стене одна девочка, которая взяла в школе
кусочек красного мела. Но она успела нарисовать только три лапки, а потом
из-за угла показался полицейский, и девочке пришлось убежать. Так я и
остался хромым. И потому решил сам себя назвать Цоппино, что значит
"хромоножка". Кроме того, я немного кашляю, потому что стенка была
довольно-таки сырая, а мне пришлось провести на ней всю зиму!
Джельсомино взглянул на стену. На ней остался отпечаток Цоппино, точно
рисунок оторвали от стены вместе с тонким слоем штукатурки.
- А как же ты оттуда спрыгнул? - удивился Джельсомино.
- Мне помог твой голос! - ответил Цоппино. - Крикни ты малость
погромче, ты бы проломил стену, и тогда пиши пропало. А сейчас я просто
счастлив! Какое наслаждение гулять по свету, пусть даже на трех ногах! У
тебя, кстати, их только две, и ты ведь не жалуешься, правда?
- Вроде нет, - согласился Джельсомино. - Пожалуй, двух ног мне даже
много. Будь у меня одна-единственная, сидел бы я сейчас дома.
- Однако ты не очень-то весел, как я погляжу, - заметил Цоппино. - Что
с тобой стряслось?
Но только Джельсомино собрался рассказать о своих злоключениях, как на
улице появился настоящий кот, на четырех настоящих лапах. Правда, он был,
по-видимому, чем-то чрезвычайно озабочен, потому что даже не взглянул на
наших друзей.
- Мяу! - крикнул ему Цоппино. На кошачьем языке это значит "Привет!".
Кот остановился. Он, похоже, удивился и даже возмутился.
- Меня зовут Цоппино, а тебя как? - поинтересовался наш знакомый.
Настоящий кот некоторое время раздумывал, стоит ли отвечать, потом
неохотно промямлил:
- Меня зовут Тузик.
- Что он там говорит? - спросил Джельсомино, который, разумеется, не
понимал по-кошачьи.
- Он говорит, что его зовут Тузик.
- Но ведь это же собачья кличка!
- Совершенно верно.
- Ничего не понимаю! - признался Джельсомино. - Сначала торговец хотел
всучить мне чернила вместо хлеба, теперь появляется кот с собачьей
кличкой...
- Дорогой мой, этот кот думает, что он собака, - объяснил Цоппино. -
Вот послушай.
И, повернувшись к коту, он вежливо продолжил разговор на кошачьем
языке:
- Мяу, Тузик!
- Гав, гав! - вне себя от возмущения ответил кот. - Постыдился бы: кот,
а мяукаешь!
- Что поделаешь, я не умею врать, хоть я и нарисованный.
- Ты позоришь все наше племя! Глаза бы мои на тебя не глядели!.. К тому
же вот и дождь собирается, нужно бежать домой за зонтиком. - И он пошел,
то и дело оглядываясь и лая.
- Что он сказал? - спросил Джельсомино.
- Он сказал, что скоро пойдет дождь.
Джельсомино взглянул на небо. Над крышами домов ослепительно сияло
солнце, и даже в подзорную трубу на небе нельзя было отыскать ни одного
облачка.
- Надеюсь, тут все грозы похожи на эту, - сказал он. - Я вижу, в этой
стране все наоборот, и у меня такое ощущение, будто и я сам стал ходить на
голове.
- Дорогой Джельсомино, ты просто-напросто попал в Страну Лгунов. По
законам этой страны здесь все обязаны лгать. И горе тому, кто говорит
правду. Стоит произнести хоть одно правдивое слово, и на уплату штрафа уже
не хватит собственной шкуры. За целую зиму, что я провел на этой стене, я
увидел немало интересного.
И Цоппино подробно описал Джельсомино Страну Лгунов.
Глава 4>>
<<Вернуться к оглавлению
|
