Межуев Игорь

 

 

ПРОГУЛКА

Я уже выходил в город с этой группой. В общем-то нормальные ребята, тоже ученые. Не лучший, конечно, выбор, но не мы выбираем, выбирают нас. Я даже не знаю, кто это делает. Если бы я был один, я, пожалуй, отправился бы в какой-нибудь геологический музей или в национальную библиотеку, а так приходится рассматривать товары бесконечных супермаркетов и распродаж.

У этих ребят много денег, не мое дело, откуда они их берут. Они хорошо одеты, у них у всех, наверное, есть семьи, и они должны привозить своим женам и детям подарки. А у меня нет никого, и мне ничего не надо, единственное, что я иногда покупаю, это камни для своей коллекции, у меня прекрасная коллекция полудрагоценных камней, есть и редкие экземпляры. Одежда выходит из моды, вещи быстро стареют, а камни будут жить вечно. Когда я перебираю свою коллекцию аметистов, карнелианов, тигрового глаза, я забываю о бренности мира. Вот оно, истинное общение! Разве человек может сказать о жизни больше, чем камень? Эти ребята подсмеиваются над моими странностями, но мне все равно. Они уже забили дешевыми шмотками каждый по два неподъемных баула и теперь искали удобное место, чтоб перекусить. Вещи и пища — вот все, что требуется человеку, а камням ничего не надо, они мудры и бесстрастны.

Мы не едим в ресторанах, мы берем с собой специально для нас приготовленные сэндвичи. Будь опять-таки я один, я бы сел где-нибудь на газоне, как это делают здешние студенты, развернул свой кулек и, наслаждаясь свободным, южным солнцем, вкусил простой, доброй пищи: кусок хлеба с сыром, помидор, огурец. Я люблю простую деревенскую пищу, она напоминает мне детство, мне нравится, когда нам дают с собой огурцы, — тогда можно обходиться без воды, но я не могу есть огурец без соли, и вместо воды приходится брать баночку с солью. Такую маленькую баночку из-под таблеток. Потом ее можно выбросить, не жалко, но я продолжаю таскать ее с собой вот уже много выходов в город. Древние всегда имели при себе соль. Соль — это тоже камень.

Я чувствую, что и я им в тягость, но не могу отделяться от группы, это строжайше запрещено, если я потеряюсь, то остальным придется нести за меня ответственность, очень большую ответственность, даже страшно сказать какую. Меня удивляет, неужели я так ценен для них, что за меня в случае чего надо нести такую страшную ответственность. Дома со мной может случиться что угодно, и никто пальцем не пошевелит, а здесь я словно военная тайна, я не должен ни с кем говорить, даже когда я хочу в туалет, они заходят со мной и ждут у кабинки, все по инструкции, а потом, когда я выхожу, кто-нибудь из них проверяет, не оставил ли я в ней что-либо. Право же, не много они могут увидеть там! Их страшно раздражает, когда я хочу в туалет, потому что им тоже приходится платить за вход. По инструкции и я должен их проверять, но мне до этого нету дела и, по правде сказать, они никогда не хотят в туалет, и это меня в них удивляет. Если я уж такой секретный, я мог бы вообще не выходить в город, сидел бы у себя в номере, работал, только открыл бы окно, но окна тоже строжайше запрещено открывать, если быть точным, разрешено, но только в присутствии еще двух человек. Но если в присутствии, то лучше уж выйти на улицу, все равно я не смог бы работать в чужом присутствии, это тоже запрещено, да я и не смог бы.

Они тоже ученые, но чем они занимаются, я не знаю, нам запрещено говорить друг с другом о своей работе, хотя меня их работа не интересует, с меня хватает своей. Они вообще мало говорят, только обсуждают цены и новые модели автомобилей.

Наконец они нашли место, чтобы поесть. Какой-то невзрачный железный сарай на краю города. Здесь, наверное, когда-то был склад или автомобильная мастерская: дырявая крыша, неприятный технический запах. Почему они всегда находят именно такие места, чтобы никто не видел, как будто прием пищи это что-то непотребное, или они стесняются своих кульков с бутербродами? Я не против, у всех есть свои странности, и у меня их более чем достаточно, пусть выбирают сами, я могу поесть и в сарае.

Я достаю свой пакетик. Бутерброд завернут в журнальный листок. Это удобно, можно есть и читать одновременно. Я люблю читать иностранные журналы, какие-нибудь статьи по психологии, сексуальным проблемам, групповому общению. Иногда я подчеркиваю что-либо, делаю пометки на полях. Я привык с детства делать пометки на полях, это потом здорово мне помогает, легко найти все, что нужно. Некоторые считают, что пачкать книги нельзя, а я не согласен, книги мои, это мой рабочий инструмент, другое дело если книга библиотечная. Дома у меня все научные книги исчерканы сетью пометок, записями на полях.

На журнальном листке, в который я завернул бутерброд, тоже что-то начиркано. Видно, в спешке схватил уже прочитанную страницу. Да, помню, статья называлась "Тестирование случайного диалога". Очень любопытно, в ней утверждалось, что по случайному диалогу можно очень много узнать о говорящих, и даже предоставлялся вариант теста. В тот раз, когда я читал эту статью, я выходил в город с этими же парнями. Вернувшись в номер, я записал на полях журнальной страницы их диалог и затем протестировал его. У меня шикарная память, если мне надо, то я могу запомнить любые разговоры с точностью до междометий и пауз, это совершенно необходимо в моей работе, я должен держать в голове огромный банк данных. Если мне уже не нужна какая-нибудь информация, то я записываю ее на бумагу и затем выбрасываю или сжигаю листок. Как ни странно, тогда я забываю о том, что написал. Это помогает разгрузить мозги и освободить место для информации новой. Я сам изобрел этот способ и всем рекомендую его.

В этот раз я решил запомнить их диалог, у меня просто нет больше возможности для общения — запрещено. Конечно, можно было бы взять какой-нибудь диалог из книги, но писатель, я думаю, обычно сам придумывает диалоги или причесывает их по своему усмотрению, в целях художественности, а эксперимент должен быть точным. Они, как обычно, уже набили свои баулы дешевыми тряпками, расслабились и свободно беседовали, лучших условий для теста просто не придумаешь. Говорили только двое, третий молча курил, постоянно сплевывая на асфальт, крайне неприятная привычка. Было впечатление, что они хорошо знают друг друга, хотя вряд ли, ведь нас подбирают именно так, чтобы мы не смогли сговориться.

Результат теста, как мне показалось, получился несколько абсурдным, да и что можно было бы ожидать от небольшого, в пару страниц, опросника. Я уважаю любые научные выводы, будущее мира, безусловно, принадлежит науке, и психология со всеми ее тестами и статистикой в ряду наук, без сомнения, стоит не последней, но для полного получения информации необходима огромная база данных и серьезный математический аппарат обработки. Разочаровавшись в статье и прилагаемом тесте, я тут же забыл о нем.

Теперь мы сидели на какой-то металлической балке, они молча жевали свои бутерброды с колбасой, запивали пивом. Они всегда берут с собой колбасу и пиво, а я не ем колбасы, да и пива не пью, мне огурца хватает. Из животных продуктов позволяю себе только сыр, иногда молоко, и это тоже их раздражает.

— Что пишут? — спросил один из них, увидев журнальный листок. Они не умели читать по-испански, а я читаю на многих языках, и это их всегда бесит.

— Здесь напечатан психологический тест, своеобразный детектор лжи, — сказал я. — Довольно-таки любопытная идея, но, мне кажется, не вполне совершенная. Они утверждают, что по случайному диалогу можно получить информацию о характере и склонности говорящих. В прошлый раз, когда мы гуляли, я запомнил ваш диалог. Вы, например, сказали, что вам нравится находиться в этой стране, потому что здесь солнце и много красивых женщин. А ваш товарищ ответил, что он предпочитает более прохладный климат, а красивых женщин ему хватает и дома, там он, по крайней мере, имеет над ними власть. Вы еще много спорили о различиях уровня и образа жизни в этой стране и у нас, и все это я здесь записал на полях, у меня хорошая память. Затем я протестировал ваш диалог и получил результат, сейчас прочитаю.

Я абсолютно забыл о выводах теста, он был для меня всего лишь научной игрой, кроме того, я уже записал его выводы на полях и, естественно, тут же выгрузил эту информацию из своей памяти, она мне больше была не нужна. Я начал читать свои каракули, почерк, надо сказать, у меня ужасный, если я пишу быстро, то потом сам с трудом разбираю:

— Вы, судя по тесту, люди военного склада, потенциально способные убить человека...

Я осекся. Я, в самом деле, полностью забыл, что там было написано. Они молча в упор на меня смотрели. Редко люди смотрят на меня такими глазами. Хотя, по правде сказать, я вообще мало внимания уделяю людям и почти не смотрю им в глаза. Я почуял неладное. Я даже слегка испугался.

— Это только игра, тест, — сказал я. — Нельзя относиться к этим вещам серьезно. Даже наука иногда ошибается, а это не наука, это просто безделица, тест, вы же понимаете, недостаточная база данных, я не хотел вас обидеть, я даже не вас имел в виду...

Они продолжали молча смотреть на меня. Я почувствовал себя очень неуютно, очень.

— Ну, давайте я выброшу этот листок, он мне не нужен, — сказал я, стекла моих очков запотели. — Я взял его только для бутерброда. Я в самом деле очень сожалею. Глупость какая-то. Я не имел именно вас в виду, здесь даже нет ваших имен, я даже не знаю их, вы мне никогда не представлялись. Я о вас ничего не знаю. Просто еще один глупый тест. Смешно, не правда ли?

Я скомкал журнальный листок и отбросил комок в сторону. Один из них его поднял, расправил и подпалил зажигалкой. Затем они сделали друг другу какие-то знаки. Двое из них молча вышли из сарая а тот, который все время молчал, остался со мной. До этого дня никогда не случалось, чтобы мы разделялись. Ни разу! Он сплюнул и медленно засунул руку в карман. С диким ужасом я все понял. Эти парни не могли быть учеными, они только следили за мной. Меня как будто бы окунули в прорубь. Моя рубашка и брюки разом стали мокрыми от пота. Я схватил его за запястье, не давая ему вытащить из кармана руку. Я закричал, дико закричал. Он ругнулся, ударил меня головой. Мы упали, покатились по полу, я продолжал орать. Снаружи послышалась сирена полицейской машины, у них здесь, слава богу, тоже везде полиция. Затем скрип тормозов, топот ног. В сарай вбежало несколько полицейских. Я еще долго не мог разжать пальцы рук, плотно вцепившиеся в запястья того, молчаливого. Все обошлось: у него в карманах не оказалось оружия, только плотная пачка местных банкнот и небольшой кусок крепкого капронового шнура.

 

Данные литературные произведения перенесены в электронную форму из сборника «Творение» (сборник стихов, рассказов и фантастических новелл, написанных участниками литературной студии «Меридиан»), который посвящен двухсотлетию города Гатчины.
© на произведения принадлежат авторам данных произведений.
© на сборник «Творение»: © Михаил Кононов, составление, 1996.
® CORVUS, Издательский Дом «Корвус», Санкт-Петербург, 1996.
Также Литературная редакция: Елена Анфимова, Алена Тришина.
Авторы сборника выражают благодарность Комитету по культуре и Администрации города Гатчины за доброе содействие в издании этой книги.
В работе над книгой принимали участие Дом культуры города Гатчины, Центральная библиотека имени А.И. Куприна (г. Гатчина), Литературная студия «Меридиан».


на головную страницу сайта | к оглавлению раздела