***
Накорми меня гречневой кашей цветущей сирени
с молоком белой ночи, в горшочке топленным...
Говорят, в эту пору тревожно бывает влюбленным
от цыганских гаданий, предчувствий и озарений.
От щемящего света, укравшего все сновиденья,
превратившего их в легковесные призраки-тени,
от прохлады беззвучных, невидимых прикосновений
то ли губ, то ли рук, то ли слабого дуновенья...
Накорми меня гречневой кашей цветущей сирени
с молоком белой ночи, в горшочке топленным...
Майский гром прокатился и хрустнул орешком каленым,
и дождинки летят на крыльцо, на лицо, на колени...
В первой капле блестит беспокойство бегущей дороги,
разлучающей дом с ритуальной цепочкой движений:
там — сидеть, здесь — лежать и ворочаться до одурений...
Продавить половицы шагами... застыть на пороге...
Во второй — отстраненность и злость неизбежной привычки
говорить, обнимать, целоваться — уже ненавидя!
И считать каждый раз, кто кого оскорбил и обидел,
опрокинув солонку, швырнув обгорелые спички...
Ну а в третьей — горячей, как те, еще нежные, пальцы,
что умело ласкали доверчивость девичьей кожи,
продолжает светиться надежда, что не было ложью
трепетанье зрачков неожиданного постояльца,
попросившего ночь так, как просят напиться водицы,
и прилипший к губам пятилистник цветущей сирени...
И взметнулись к окну легковесные призраки-тени,
и дрожали, дрожали, дрожали, дрожали ресницы...
НИКОЛА СТУДЕНЫЙ
Что, Никола, опять нафевралился,
Нахлебался хмельных бормотух?
Развернулся, споткнулся, не справился,
Заскользил, завалился, припух.
Подымись, отрыгни эту оттепель,
Проверни каблуком, озверясь,
Раздави ее — вот тебе, вот тебе! —
Расплескай прошлогоднюю грязь.
Приостынь, сыпани снежной крупкою
По нарывам раскисших дворов,
Отпусти погулять льдинку хрупкую
В забродившую муть вечеров.
Приморозь, пристуди отметелевши,
Пристыди обнаженность земли,
И прикрой ее марлей копеешной,
Чтоб не видели кобели.
Время свадеб звериных! Жеманятся
Где-то лисы, ударившись в пляс,
И тоскует, томится желаньицем
На луну черный пес — желтый глаз...
Редкий год на Николу Студеного
На Руси не гуляет мороз:
Дай каленого мне, закаленного —
Обожгу ему щеки до слез!
Пробегусь, прогуляюсь до Власия
Посмотреть, как слезает с небес
В величавом своем безобразии
Скотий Бог — волосатый Велес.
И жуколы в хлевах перетелятся —
Охрани их Телятник Вукол!
Эх, спляши еще разик, метелица,
Поскачи, задирая подол!
Доскачи до конюшни, красавица,
Там отпразднуем свой "холидей",
Где лихой домовой дурью Мается,
Заезжает всю ночь лошадей.
МОИ ХАЙКУ
Сереженька, не спи!
Ну проснись же поскорее —
Давай еще выпьем немного!
Верно, в гляделки
Решила со мной поиграть —
Что уставилась, продавщица?
В комнату ко мне,
И не постучав, и не квакнув,
Шлепает жена...
Сливы розовый цвет
Между глаз над разбитой сопаткой,
Как гнездовье чаек...
Муха жирно жужжит —
Стою истуканом
С поднятым тапком в руке...
Вот лягу я спать,
А наутро проснусь и узнаю —
Ничего не приснилось хорошего...
Совсем как люди,
Грызутся собаки в ночи —
Сердцу спокойно...
О тишина!
Как громко-громко храпит
Сосед в коммунальной квартире...
Бабка спешит на погост —
Повернула, бежит обратно.
Что-нибудь забыла?
Надоело сидеть,
Подскочил во весь рост над диваном
И вновь опустился...