С предпоследним дыханьем рождественских бурь
Понимаешь ясней и ясней,
Как сильна эта жизнь – стопудовая дурь –
Потому и не справиться с ней.
Ты ее испытуешь стихами, гульбой,
Изуверствуешь, мстишь сгоряча,
Но она нависает, как меч, над тобой,
А точней ожиданьем меча.
Ожиданьем того, что откроется лаз
Или, скажем, отверзнется вход
В темноту, где незряч самый пристальный глаз
И беззвучен распахнутый рот.
Глянув в это ничто без опор и границ,
В пустоту, где что пой, что не пой,
Ты юродствуешь, каешься, падаешь ниц
Перед грязной, ничтожной, тупой,
Но такой притягательной – до мандража
Похотливого, до столбняка –
Дурой-жизнью, которая, воя и ржа,
Сохраняет тебя, дурака.
Даже если почувствуешь: полный привет –
Задержись перед вечной тщетой,
Потому что и запах, и голос, и цвет…
И шершавая твердь под пятой…