Трамвай, отражаясь в изгибе
Стальной двуединой петли,
Везет Гумилеву погибель,
Везет Михалкову рубли,
Везет контролеров мордатых
И зайцев, мордатых вдвойне,
Из дальней эпохи, когда ты
И знать не могла обо мне.
Наш день догорает на дугах
Трамвайных, на сферах кустов.
Промчимся сведенными туго
Во тьме челюстями мостов,
Вдоль словно окрашенных сажей
Глухих заводских корпусов,
Вдоль желтых разводов фиксажа
На скосах фонарных усов.
Промчимся по краю, по кромке
Сверкающей парной дуги,
Под рокот немолчный, негромкий,
Как наши c тобою шаги.
Я вижу, что этим движеньем
Уже зачарована ты…
Но мир ощутил приближенье
Внезапной границы, черты,
Скукожился, связи нарушил
И, миром уже не зовясь,
В пространстве своем обнаружил
Какую-то новую связь.
Закатаны рельсы в бетон там,
Трамвай шелестит, семеня.
Он кажется мне мастодонтом
Среди суетливого дня.
И мы с ним уже незнакомы,
Он заживо выжит туда,
Где правят немые законы
Старенья орудий труда.
Сквозит холодок вырожденья
Во всем его облике, в том,
С каким торопливым раденьем
Он занят полезным трудом,
Его суетливая спешка
Сродни упоенью в бою,
С которым разменная пешка
Находит погибель свою.
Он стар, он всего лишь эрзац, и
Заполнила гулкий салон
Тяжелая пыль стилизаций,
Которой питается он.