Пластина неба накренилась к югу,
И, мягко наплывая друг на друга,
Под горку покатились облака,
Колонны птиц, трепещущие флаги…
Чтоб ни держал ты – разожми кулак, и
Все к югу полетит наверняка:
Обрывки паутины, капли света,
Перо поэта, черновик поэта,
И сам поэт, и вся его семья.
Миграция почти всего на свете,
И даже то, чему лететь не светит,
Сползает под напором бытия
Туда же, в том же южном направленье,
Где солнце, воздух и разливы лени,
Где речь звучит (на четверть – наша речь),
Где палестинец спит, украшен раной,
Как спелой розой, пурпурной и рваной,
Пришпиленной чуть-чуть пониже плеч.
И глядя в пролетающие лица,
Остатками зубов хочу я впиться
В ущелья улиц, в горькую траву,
В холодный завтрак, в памятники всех вер,
Чтобы казалось, что ползу на север.
И даже больше – полз бы наяву,
Что твой Седов, ползун неутомимый,
Подальше от ворот Ерусалима,
Туда, где день родится чуть живой,
Где август сушит красные грибы нам
И где кивает ласково рябина
Разбитой о морозы головой.