Аркадий Семеныч, уснувший в метро,
был грубо разбужен милиционером.
Он вздрогнул, собрал по крупинкам нутро
в единое целое, скверным манерам
блюстителя чуть удивившись, вагон
покинул и вышел на светлый перрон.
Толпа уже схлынула, черным хвостом
опершись о пол, потекла на ступени.
Аркадий Семеныч остался в пустом
пространстве подземного зала, где тени,
как в царстве подземном велось искони,
уже не отбрасываются людьми.
За ним что-то вздрогнуло: поезд пошел.
Вагоны размазались, смялись, исчезли,
затихли, как будто сорвав капюшон,
слегка обострив ощущения - честный
поступок. А кто-нибудь скажет: обман,
игра восприятия, косность ума.
Рифленая зелень недвижимых стен -
подделка под рощу, иллюзия леса.
Однажды себе затвердив это, с тем
Аркадий Семеныч и жил, интереса
уже не испытывал, в сноп не вязал
фантазий - весь мир не театр, а вокзал.
Близнец (и к тому же, сиамский), закон
симметрии (в скобочках - плюс перспективы) -
такие же стены и рельсы. Знаком
любому из вас каждый метр пути. Вы
простите, Аркадий Семеныч, без вас
мы будем заканчивать этот рассказ.
К тому же, теперь вы смешались с толпой,
дождались обратного поезда, сели,
вас снова сморило с какой-то тупой
навязчивостью, небывалой доселе.
Проспав остановку, потом еще пять,
вы, Бог вам судья, продолжаете спать.
А поезд нащупывает по пути
неровности стенок туннельных и жилы
какой-то проводки какой-то сети,
биением крови в которой и живы
платформы, плафоны, проходы и те,
стоящие рядом с тобой в темноте.
Закроем глаза - за окошком темно,
как в детстве на даче, и сон так же сладок.
Попутчики дышат, толкаются, но
не могут сорвать этих бархатных складок
недолгого сна. Просыпайся: теперь
пора. И за нами закроется дверь.