Бобкова Зоя

Баба Маня

В небольшом зеленом городке давно существовал атомный реактор. Был он упрятан в глубине парковой зоны, за толщей густого старого леса. Местный народ на него не обращал внимания, ходил в его окрестности за грибами, а зимой прокладывал вокруг да около него ровные блестящие лыжни. В общем, существовали мирно и без разборок, как водится у добрых соседей.

Реактор трудился на радость ученому миру, фыркая протонами, позитронами, электронами, словом, всеми своими миля-соль частицами. Научные работники корпели над полуфантастическими изысканиями в сферах «Что бы такое придумать», и «Что еще отчебучить», а потом нежились в лучах наград за открытия, о которых местные жители ничего не знали и в которых ничего не смыслили. Время шло, как обычно, без остановок и срывов, диссертации писались так же беспрерывно, а реактор дряхлел, устаревая морально и физически. Пришла пора подумать о его потомстве.

Деньги свалились большим мешком и сверху. Это были времена, когда страна еще не стала протекторатом черт знает кого и на собственную науку средства находились в изобилии. Работа по созданию дочернего реактора-ускорителя частиц закипела скрытно, но ускоренными темпами.

Местный житель был, как всегда, занят устройством своих семейных дел, садовых участков, пьянкой и на такие мелочи, как строительство нового реактора, внимания не обращал, а заботливые власти его об этом не информировали, дабы не перекладывать тяжкие хлопоты со своих могучих плеч на его хлипкие.

Но тут грянул гром Чернобыля. Разорались печать и телевидение, зашевелилась общественность под видом женских и мужских организаций. Вдруг откуда-то появились новые образования, именуемые «зелеными», и тоже раскричались. Все это было не особенно активным, но на фоне прежних тишайших реакций очень даже впечатляло. Но шум, гам и тарарам были слышны только в общесоюзном масштабе, а в милом зеленом городке возле реактора все оставалось как прежде, тихо, только на страницах местной газеты появился раздел «Научные среды», в котором атомщики рассказывали, какие они умные и веселые, находчивые и умелые, как вкусно пекут блины на масленицу, на Пасху — куличи и как красиво умеют раскрашивать яйца. Писалось там что-то и про реактор, и про ученых, которые на нем кудесничают. Но глупый местный народец, как обычно, про «мир» читал, про «войну» пропускал, а война тут рядом, дребезжит расшатанными перегородками старого реактора.

И вот новый ускоритель был готов. Начальство почесало свою розовую бугристую лысину и решило, когда будут запускать «доченьку», объявить в городе учения по гражданской обороне. Раздали по заводам инструкции кому что делать, если вдруг, неожиданно, внезапно, негаданно, случайно, непредвиденно произойдет самое страшное. Автобусы стояли наготове. Людям было велено явиться на работу с вещичками первой необходимости. Остальным сидеть в квартирах и не высовываться. Того, кто игнорировал приказ, милиция хватала под белые рученьки и увозила не так чтобы далеко, но в надежное укрытие.

Оперативно отреагировала на городские события и ханыжная часть населения, но не по части собственной безопасности. Им никакие Хиросимы с Нагасакой не страшны, потому что инстинкт самосохранения проспиртован до мертвого состояния. Взыграла в кологоликах коммерческая струнка, и тайными путями по темным неторным закоулкам они просочились в усиленно охраняемые склады воинских частей и извлекли на свет божий много нужных по данным временам вещей.

Баба Маня, жилистая, подвижная старушка, торгуя около рынка первой огородной зеленью, отлучилась на минутку от своего торгового места, зашла за угол и в страхе попятилась, увидев перед собой некую образину с противогазом вместо лица.

— Свят, свят, свят, — прошептала старушка побелевшими губами, и странная личность обозначилась в своем обычном человеческом обличье.

— Бабка, — просипела личность, вертя у нее перед носом снятым противогазом. — Бери, недорого отдам.

— Что пользы-то! — отмахнулась от него баба Маня.

— Ты с Луны свалилась? Не слыхала разве, скоро реактор запускать будут. Может взрыв произойти. Все вымрут, а ты в этой штуке останешься цела и невредима.

Слыхала я, соколик, о скорой напасти. Сказали, вывезут нас всех.

Верь больше этим болтунам-начальникам! Нужна ты им, как козе зонтик в солнечный день. В Чернобыле-то не вывезли. Сама должна о себе позаботиться, иначе помрешь в цвете своих неполных лет.

— Дорого это добро стоит?

— Бутылку мне — противогаз тебе. А если на две расщедришься, приодену тебя полностью, никакая радиация не проймет.

— А что! Жизнь дороже двух бутылок. — Старушка почесала в затылке и достала кошелек.

Баба Маня вернулась к своему рабочему месту, нагруженная предметами первой необходимости на случай радиации, закрыла торговую точку, то есть просто сложила купленные вещи в широкую обшарпанную сумку с облезлыми ручками, сверху прикрыла непроданными пучками лука и редиски и скорыми перебежками отправилась домой.

Примерка состоялась за закрытыми дверьми. Противогаз пришелся ей впору, недаром, видно, «соколик» обратился к ней — точно рассчитал объем головы. Она поворачивалась перед зеркалом, глотая смешок, оглядывала себя, пока не почувствовала затруднение дыхания. Рывком сдернула с головы противогаз и вздохнула полной грудью. Перевернула его и увидела, как на пол закапала вода.

— У, образина,— ругнулась баба Маня, вспомнив своего благодетеля,— подсунул мне отстойное ведро для пота. Спасешься ли в нем от радиации? Большой вопрос! Еще в войну в таких ходили.

Лицо и шея ее были мокрыми от пота. Она смыла липкую влагу.

— Нет, этот новехонький. Небось, ученые что-то новое придумали. — Она почувствовала себя бодрой и неустрашимой.

И вот наступил назначенный день. Люди отсиживались в бомбоубежищах, в ваннах, в подвалах. В городе ни души, только огромные стаи ворон. В безлюдье их возбужденное карканье было особенно зловещим, словно им передалось напряжение необычного дня. Черными тучами перемещались они по воздуху, оставляя за собой тревогу и предчувствие гибельных последствий.

Только баба Маня не ощущала в себе никаких страхов. Ее гораздо больше заботило, чтоб не захирели без прополки лук, петрушка, сельдерей, ее основное подспорье к мизерной пенсии. А заросли они уже основательно, скоро и продавать будет нечего.

Рынок в тот день закрыли под угрозой большого штрафа. Не терять же времени зря — баба Маня не из таковых. И она вышла в огород под открытое, зловещее для других небо, хотя местное радио тревожными голосами предупреждало жителей. Вышла она в полной экипировке, одетая отлично, если смотреть с точки зрения безопасности: высокие резиновые чулки, рукавицы прорезиненные длинные, по локоть, долгополый фартук и глазастый противогаз.

Она усердно, с хрустом переломила колени и опустилась на краешек высокой грядки. Не по-старушечьи прямая спина, прикрытая какой-то древней хламидой, была напряжена, ей нужно было не согнуться под тяжестью головы, в этот раз намного превышающей обычный вес.

К прополке баба Маня приступила споро. Пальцами в толстых перчатках с пятой попытки выдернула она пучок разросшегося сорняка и собралась вырвать еще. Долго прилаживала негнущиеся пальцы, наконец резко свела их, но трава выскользнула — не было в руках обычной цепкости. Она не сдалась и переменила тактику. Мощный ствол мать-и-мачехи ухватила обеими руками. Он поддался ее усилиям, однако баба Маня в непривычной своей одежде не смогла сохранить равновесие и ткнулась лицом в грядку. Но поскольку на этот раз у нее было не лицо, а противогаз, она уперлась его хоботом в рыхлую, унавоженную землю. Противогаз повело в сторону, и баба Маня почувствовала, как шея ее противоестественно вывернулась и что-то там захрустело. От резкой боли она, как сноп, рухнула на бок.

Долго ли она так пролежала, баба Маня не знала, так как впала в беспамятство. Очнулась от того, что спазмы сдавили ей горло. Стекла противогаза запотели, и дневной свет, казалось, потускнел. Она повернулась, помяв изрядное количество всходов, но боли не последовало, тогда резко сдернула противогаз и глубоко втянула в себя свежий воздух. Приступ яростного кашля приподнял ее тело с земли. Она села, перегнулась пополам, кашель продолжал выворачивать нутро.

— Ох, ох-ох, — долго еще оглашали огород ее утробные всхлипывания и причитания вперемешку с приступами кашля.

Наконец силы вернулись к ней. Баба Маня со злостью стащила с себя защитное облачение и закинула в канаву.

— Дура я безмозглая, обвел меня бес вокруг пальца! Разве допустят ученые да правительство, чтобы народ наш сгинул? На них вся надежда!

А ей просто-напросто повезло на этот раз — страшный сигнал так и не прогремел.

Данные литературные произведения перенесены в электронную форму из сборника «Творение» (сборник стихов, рассказов и фантастических новелл, написанных участниками литературной студии «Меридиан»), который посвящен двухсотлетию города Гатчины.
© на произведения принадлежат авторам данных произведений.
© на сборник «Творение»: © Михаил Кононов, составление, 1996.
® CORVUS, Издательский Дом «Корвус», Санкт-Петербург, 1996.
Также Литературная редакция: Елена Анфимова, Алена Тришина.
Авторы сборника выражают благодарность Комитету по культуре и Администрации города Гатчины за доброе содействие в издании этой книги.
В работе над книгой принимали участие Дом культуры города Гатчины, Центральная библиотека имени А.И. Куприна (г. Гатчина), Литературная студия «Меридиан».