Пасха на поле боя. Светлый праздник на позиции

Верунин И.

 

Головная страница сайта
Пасха. Все, что нужно знать о празднике Пасхи



Из воспоминаний о войне 1877—1878 гг.

Разбитая наголову армия Сулеймана-паши рассыпалась по разным направлениям — к Адрианополю, Константинополю и Босфору. Небольшая часть оставшихся башибузуков ушла в Радопские горы, где разбросано много «помакских» деревень, засела там и по окончании войны произвела восстание в среде помаков. Но известие об этом восстании передавалось пока только как слух, не основанный ни на каких фактических данных.

В то время балканская весна 1878 года стояла в полном разгаре, сады, поля, Радопские вершины и долины — все было покрыто яркой зеленью. Благодатная теплынь вызывала радостное настроение в предчувствии Великого праздника. Был Страстной четверг Наш стрелковый батальон стоял в городе Станимаке, против главного ущелья Радопских гор. В то время мы отдыхали после тяжелой войны и ничего не делали. И офицеры, и солдаты были совершенно свободны от боевых трудов.

Мы (офицеры) решили пойти в греческую церковь и помолиться. Но греческое богослужение, сходное с нашим по обрядности, все-таки для нас было малопонятным. Душа и сердце болезненно сжимались от скорби и жалости, что мы не в России и обречены встретить Светлое Христово Воскресение во время начавшейся оккупации!.. Вдруг командира нашего батальона внезапно вызвали из церкви. Говорят, казак приехал с донесением, и, кроме того, с каким-то сообщением прибыли из подгорной деревни болгарские гонцы. Вскоре и нас всех попросили в квартиру батальонного командира. Оказалось, что горцы и башибузуки ровно в 12 часов ночи под Великдень обещались напасть на село Таплытах, сжечь его и вырезать всех братушек, жен их и детей. Это обещание свое горцы выразили в прокламации, наклеенной тайно на церковные ворота. Ужас обуял братушек, и вот они отправили в наш отряд посыльных с просьбой о немедленной помощи. Казак в свою очередь привез из пикета донесение, что одиночные люди замечены на ближайших Радопских вершинах, окаймляю щих главное ущелье.

На маленьком «военном совете» в квартире начальника было решено: одной роте стрелков немедленно же выступить в село Таплытах, лежащее у подножия гор, в двенадцати верстах от города Станимака. Бросили жребий — и решилась боевая участь первой роты. Собрались мы в поход почти по тревоге и с тревожными думами двинулись в невеселый путь.

Тяжелая ночь! Не видно ни зги. Вместо обычных приготовлений к празднику мы готовились в случае надобности лечь костьми на бранном поле.

С рассветом мы вступили в болгарское селение. Восторгам и радости жителей не было конца: они плакали от умиления.

«Осветив» местность, то есть приняв все меры наружного охранения, мы расположились на новой стоянке боевым биваком.

В селе болгары готовились к празднику. Для наших стрелков привезли из Станимака вина, водки, пирогов, яиц и какое-то подобие пасхи. Прибыл и взвод артиллерии, то есть два орудия под командой безусого прапорщика и полсотня казаков. Составился небольшой отрядец из трех родов оружия под общим начальством нашего капитана; капитан был уполномочен на самостоятельные военные действия в зависимости от обстановки и боевых условий. Но о бунтовщиках не было никаких сведений: они нигде не появлялись. Только перед вечером с ближайшего пикета доставили в Таплытах двух братушек, убитых турками по дороге в Станимак. Рассказывали, что казаки погнались было за разбойниками, но те скрылись в заросших густым кустарником горных буераках. Братуш-ки были застрелены крупной дробью — «волчатником». Потом оказалось, что горцы охотились на болгар, выслеживая из кустов свою добычу. Они и не грабили братушек, а только уничтожали их.

Приближалась полночь. Темень страшная, хоть на небе и вызвездило. Болгары не спят, женщины готовят праздничные яства, а мужчины приготовляются к самозащите: осматривают старинные свои кремневые «пущки» (ружья), ятаганы, ножи, пистолеты. Русских нет на биваке: они все на позиции и на сторожевых постах, в пикетах и секретах. Все приготовились к бою. Орудия заранее были наведены на ближайшие пути наступления. Для успокоения братушек решили ровно в двенадцать часов ночи произвести три боевых священно-салютационных орудийных выстрела: дать знать, что «Христос воскрес». Болгарская церковь была заперта и темна со всех сторон. Мы посмотрели на часы — ровно двенадцать.

— Двенадцать, господа, — сдавленным голосом прибавил капитан.

— Да, двенадцать... — беззвучно как-то повторили и мы и сразу почувствовали, как у каждого словно что-то шевельнулось в груди.

—  Первое! — громко скомандовал артиллерийский прапорщик.

Грянул густой орудийный выстрел и эхом загрохотал по Радопским вершинам. На одной из них ярко вспыхнула как бы крупная звезда, и свежее эхо ответило оттуда об удачном разрыве гранаты. Мы сняли шапки и перекрестились.

—  Второе! — скомандовал артиллерист.

Снова вся окрестность дрогнула, и снова загудела орудийная граната. Волной повторило эхо наш привет православной стране.

— Третье! — снова раздалась команда.

И третья граната понеслась по Радопскому ущелью и разорвалась в густом сумраке ночи.

— Христос воскресе! — сняв фуражку, торжественно проговорил капитан.

И все мы похристосовались.

— Христос воскресе, братцы! — обратился капитан в ту сторону, где были солдаты.

В густой темноте послышался шорох, и оттуда раздалось:

— Воистину воскресе, ваше вскородие!

— Похристосуйтесь, братцы, между собою! — громко приказал начальник, и в темноте снова задвигались, зашептались и раздались троекратные лобзания «серых».

Так на боевой позиции наступил Светлый праздник. Вокруг все было спокойно. Ни с казачьих пикетов, ни со сторожевых пехотных постов никаких донесений не было; значит, впереди все обстояло благополучно. Только к утру казачий разъезд наткнулся в ущелье на одного вооруженного турка, как видно, желавшего с рассветом тайно высмотреть наши силы и боевое расположение. Турок этот заявил на допросе, что в Радопских горах идет «форменное» восстание горцев, ничего не знающих о заключении мира: султан не присылал им еще «копии» со своего ультиматума, освященного печатью правоверных.

Под казачьим конвоем пленного отправили в Станимак, а оттуда его препроводили опять в горы и отпустили на все четыре стороны. Говорят, что турок с умилением благодарил препровождавшего и потом освободившего его казачьего сотника, на добрые намерения которого он вовсе не рассчитывал. Турку отдали даже все его вооружение!

До утра мы все были, что называется, начеку: авось да и нагрянут азиаты. Но утро настало ясное, доброе и теплое. Тишина кругом — невозмутимая. Видно, в Светлое воскресенье и природа ликовала вместе с успокоившимися братушками.

— Искус выдержали все порядочный! — громко сказал начальник отряда.

— Слава Богу, что благополучно окончилось все! — ответили мы.

Солдатики сняли шапки и начали креститься.

—  Вот так это яичко на Великдень. Такого у нас дома никогда не бывало! — произнес один из них.

Показавшееся из-за Радопских гор солнышко мягко и нежно осветило, словно лаская, всю нашу долину, глубокое ущелье, лежавшее впереди, и болгар, собравшихся на площади, суетившихся около выставленных праздничных столов. Из церковной ограды с крестом и святой водой вышел священник; на площади воцарилась мертвая тишина.

По окончании богослужения к «галемому капитану» (начальнику отряда) прибыла депутация, испрашивавшая разрешение дозволить солдатам и всем «капитанам» вместе с ними разговеться.

Сняли лишние пикеты и сторожевые посты, оставив только необходимые, восстановили дневную очередь боевого служебного наряда — и все свободные от службы отправились на болгарское разговение.

Разных яств было приготовлено много. Там были и жареные бараны, и поросята, составлявшие редкость, так как турки не терпели свиней, и куры, сыр, молоко, яйца, сметана, блины (сладкий пирог) — все, чем кто богат. Но пасхи не было ни у кого. Красного и белого вина нашлось в ямах предостаточно.

Разделившись по семействам, наши солдатики стали христосоваться с братушками, и братушки просто бросались к ним с радостными объятиями. Уселись в круг по-турецки наши стрелки, разместились артиллеристы и казаки, сели и сами братушки.

В два часа дня началось в церкви торжественное богослужение. Церковь не вместила всех молящихся, и их много стояло на дворе, в церковной ограде. Болгары плакали, плакали от радости... Молились и наши солдатики о благополучно проведенной ночи под Светлый праздник!

Богослужение продолжалось не более часа. Странно было слышать праздничный благовест: вместо обычного у нас колокольного звона с болгарской церковной колокольни раздались частые удары по деревянной доске — что-то вроде набата: турки запрещали братушкам иметь на церквах колокола (разрешалась только деревянная или чугунная доска).

По окончании богослужения в церкви все жители вышли на нашу боевую позицию и просили показать им стрельбу из орудий. Начальник отряда велел сделать три шрапнельных выстрела, и орудия загромыхали. Толпа болгар дрогнула... Но потом, смеясь, вернулась опять на площадь, где затеяли уж народный болгарский пляс около (вроде нашего хоровода, но только не замкнутым кругом, а в одну линию) под музыку двух так называемых «коз».

Братушки веселились до позднего вечера. На ночь мы опять выступили на боевую позицию, и так продолжалось ровно три ночи. Затем нас сменили другие стрелки. Мы отслужили свое.

Так провели мы Светлое Христово Воскресение на боевой позиции.



© Copyright Пасха - Источник Радости / Paskha.net, 2001-2008