Русская Пасха / Russian Easter
Пасха - источник радости
 
   


Неподвижные (неперемещаемые) праздники


на головную страницу сайта





Предпраздненство Просвещения (Богоявления, Крещения)

Серафим Саровский

* дата в скобках - по новому стилю

Январь. 2 января (15 января)

 

Историко-экзегетическое содержание дня.

Из церковных песнопений этого дня. “Усты чистыми и душами измовенными” “предпразднственныя песни благочестно провозгласим честного крещения Бога нашего: се бо хощет яко человек, плотию приити к Предтечи Своему и прjсити крещения спасительного в наздание всех,” “душам на обновление.” “Христос показуется, Бог является,” “греха отнюдь не ведый, яко повинен,” “к рабу крещения прося грядет:” “воспоим вернии Того крайнее смирение.” “Ко Иордану со Христом идуще,” “скверну всяку страстную отрясше,” “слезными, очищшеся струями, достойно крещения божественного образ приимите мысленно,” “да сугубо явившеся светли, вся очищающему божественными струями, Владыце явимся вси;” “взирающе на Христа смиряющагося волею, даже и до рабия образа, под крепкую Его руку ныне смиримся, духом вземшеся: яко да крещаема Сего чистыми делы почтим.”

Память во святых отца нашего Сильвестра, папы Римского

Святой Сильвестр родился в Риме от Руфина и Иусты. Он рано лишился отца, и добродетельная мать отдала его на воспитание одному ученому и благочестивому пресвитеру. Наученный “книжной премудрости” и “благим нравам,” святой Сильвестр в особенности отличался любовью к странноприимничеству. Из любви к Богу и ближним он вводил в дом свой странников, по примеру Спасителя сам умывал им ноги и доставлял “всякое упокоение.” Достигнув 30-ти лет жизни и к этому времени будучи уже “совершенным в добродетелях и вере,” святой Сильвестр поступил в клир римской церкви и принял сан диакона, а потом пресвитера от папы Марцеллина; его поведение приобрело ему всеобщую любовь и уважение. Избранный в 314 г. во епископа Рима, он в этом сане был “как свеща светлая на свещнице поставленная.” “Содейством Духа недуги отгоняя,” святой Сильвестр “страсти неисцельныя исцелил,” “обращая от лести заблужденны,” “ересей лесть отгнал,” “евреев суровство смирил, чудеса велия творя пред ними яве,” и “еллинов множество Богу привел.” Твердый в вере, ревностный в просвещении светом Христовым неверовавших и заблуждавшихся, отечески заботившийся о вверенных его управлению и воспитанию христианских душах, святой Сильвестр, “добродетельми весь украсився,” мирно отошел ко Господу, в глубокой старости, 31 декабря (а погребен, как предполагают, 2 января) 335 г. По свидетельству русского паломника Антония, мощи святого Сильвестра были в Софии в Константинополе в 1200 г.; ныне большая часть мощей его находится в Риме, в церкви его имени.

Преставление преподобного отца нашего Серафима, Саровского чудотворца

Сын Курского именитого и богатого купца (имевшего кирпичные заводы и бравшего подряды на постройку церквей и др. каменных зданий) Исидора (по фамилии Мошнина), человека чрезвычайно честного и усердного к храмам Божиим, родившийся 19 июля 1759 г. в Курске, преподобный Серафим, в миру Прохор, от природы отличался крепким телосложением, острым умом, прекрасной памятью, впечатлительностью, кротостью и благонравием. Трехлетним ребенком он лишился своего отца и был в особенности питомцем своей матери Агафии, женщины высоких нравственных качеств, отличавшейся христианским милосердием и делами благотворения. Детское послушание, почтительную любовь к матери, благоговение к ее наставлениям и заветам он всю жизнь неизменно питал в своем сердце.

Господь видимо хранил Своего избранника. Еще будучи 7 лет, отрок Прохор, взойдя с своею матерью (продолжавшей вести дела своего мужа после его смерти) на верх воздвигаемой колокольни, по неосторожности, упал на землю, но остался совершенно невредим. В другой раз он так заболел, что домашние отчаялись в его выздоровлении. Но отрок в сонном видении узрел Пресвятую Богородицу, обещавшую его исцелить. Об этом он поведал своей матери, которая, во время крестного хода по Курску чудотворной Коренной иконы Богородицы, поднесла к ней больного сына, и святую икону пронесли над ним. С этого времени мальчик стал поправляться и скоро выздоровел. В отроческом возрасте он с большой охотой и с успехом обучался церковной грамоте, прошел Часослов, Псалтирь, выучился писать и считать и полюбил чтение Библии и душеспасительных книг. У его старшего брата была торговля, к которой старались приучить и Прохора, но сердце последнего не лежало к этому занятию. Его душа тяготилась мирской суетой и житейские попечения были ей чужды; он любил ежедневно посещать все церковные службы, как можно чаще возноситься умом и сердцем к небесному, и в нем постепенно складывалось решение оставить мир и вести иноческую жизнь. Об этом он поведал своей матери. Умная и благочестивая Агафия, и раньше своим сердцем предугадывавшая заветное желание своего сына, не препятствовала ему. Делился юный Прохор своими благочестивыми думами и со своими сверстниками из купеческой молодежи, в кругу которых любил читать вслух духовные книги и вести с ними душеспасительные беседы, и пять человек из которых склонились вместе с ним к иноческой жизни.

Перед вступлением в лета мужества, будучи 19 лет, Прохор, получив благословение своей матери “на тесный путь иноческий,” оставляет “дом отчий, царствия Божия ради и правды его,” и идет, в сообществе нескольких сверстников из своего сословия, поклониться святыням Киева, а отсюда, по указанию схимника — прозорливца Досифея, отправляется в Саров, как место спасения своей души.

Прибыв сюда (20 ноября 1778 г.), он в течение 8 лет безропотно держит искус иночества и проходит все послушания: келейного слуги одного из старцев обители, пекаря хлебов, просфорника, столяра, будильника братии, пономаря, участвуя в то же время и в общих трудах-посдушаниях братии, состоявших в сплаве леса, в заготовке дров и т. п. Во все эти труды и тяготы иночества он влагает дух беспрекословного послушания, служа не людям, а Богу.

Никогда он не бывал праздным, предохраняя себя постоянным трудом от скуки, которую считал одним из опаснейших искушений для инока. В часы отдыха он, будучи вообще искусен в столярничестве, иногда занимался работой, мастерски вырезывая из кипарисного дерева крестики для раздачи их богомольцам; но больше всего в свободное от трудов послушания время он в келии читал святое Евангелие, Псалтирь и другие священные книги, творения святых отцов и учителей Церкви, в особенности святых Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Василия Великого, и, владея выдающимися силами ума и памяти и пламенной ревностью к иночеству, уже на этой низшей степени иноческого служения приобрел глубокие познания в вере и великую опытность в благочестии. Постоянно пребывая в молитвенном настроении, он принял на себя подвиг усиленного поста, ничего не вкушая в среду и в пятницу, а в другие дни недели принимая пищу только единожды в день. Наряду с этими добровольными подвигами, он уходил в чащу леса, где ему было удобнее предаваться уединению, молитве и мысленно беседовать с Богом. Здесь он встречался с пустынниками, удалившимися из обители, с благословения настоятеля, в уединение ради высших духовных подвигов, и поучался их отшельническим трудам и терпению.

В 1780 г. он тяжко заболел (по-видимому, водянкой), безропотно перенося свои страдания и с непоколебимой преданностью воле Божией решительно отказываясь от врачебной помощи. Три года длился этот недуг, и наконец святой страдалец был чудесно исцелен явившейся ему, после принятия им Святых Тайн, Пресвятой Богородицей в его келии (где впоследствии была сооружена больничная церковь, в которой он до конца своей жизни преимущественно причащался Святых Тайн).

С отменным успехом пройдя свой “великий искус в послушании” и своим смирением, кротостью, беспрекословным послушанием и в то же время глубоким просвещением и мудрой во всех словах и действиях рассудительностью заслужил себе великую любовь и искреннее уважение всей братии обители, святой послушник 13 августа 1786 г. принял пострижение, с именем Серафима (что значит — “пламенный”), данным ему без его выбора и ведома, а в октябре того же года был поставлен в сан иеродиакона. Ограждаемый смирением, он восходил “от силы в силу” в духовной жизни, усугубляя свои подвиги. Как иеродиакон он все дни, с утра до вечера, проводил в обители, совершая церковные службы, исполняя монастырские правила и послушания, а вечером уединялся в пустыне и, проводя ночь в своей лесной келии в богомыслии и молитве, утром возвращался в обитель для исполнения своих обязанностей. Укрепляемый Господом, он не чувствовал утомления, почти не нуждался в отдыхе, часто забывал о пище и питье; ложась спать, жалел, что человек не может, как Ангел, непрестанно, без перерыва служить Богу; на воскресения и большие праздники он всегда все ночи проводил в молитве, совершенно забывая о сне.

С особенным благоговением и со страхом Божиим совершая литургию, он не только верующим сердцем, но и воочию видел Ангелов, сослужащих и сославословящих вместе с верными перед престолом Господним. Удостоен он был однажды, во время литургии в Великий Четверг, видеть “телесными очами” Самого Спасителя, после чего около трех часов простоял неподвижно, то разгораясь лицом, то бледнея. В 1793 г. 2 сентября он был рукоположен в сан иеромонаха и с вящей ревностью и усугубленной любовью продолжал подвизаться в духовной жизни. Но вот, его более не удовлетворяет сам по себе для других тяжкий, подвиг иноческой жизни: молитва, пост, послушание, нестяжательность. В нем раскрывается жажда высших и высших подвигов, подготовлением к которым служили его предшествующие уединения в пустыне и возлагаемые им на себя добровольные иноческие подвиги. С благословения настоятеля обители, он обрекает себя на отшельнический подвиг пустынножителя — этот особый подвиг избранников Божиих, предназначенных Господом для особых, чрезвычайных служений, этот путь, в особенности тяжелый, тернистый, преисполненный страшных духовных опасностей и в то же время сдужащий одной из высоких ступеней восхождения человека к Богу.

Покинув (20 ноября 1794 г.) монастырское общежитие, святой отшельник поселился в так называемой “дальней пустыне” (находившейся в 5 верстах от обители, в глухом дремучем сосновом лесу), в одинокой келлии, устроив около нее огород, а потом и пчельник. Лишь накануне воскресных и праздничных дней он приходил в обитель и приобщался там Святых Таин. Сначала он питался в своей пустыне хлебом, приносимым им на целую неделю только по воскресеньям из обители, потом ограничивался одними вырощенными им самим овощами, наконец, он дошел до неимоверного воздержания: около 3 лет питался лишь отваром из травы снити, которую летом собирал и сушил на весь год. Зимою он иногда удручал свое тело морозом; летом, обрабатывая свой огород, удобряемый мхом, он часто обнажался до пояса, и множество насекомых жалили его; тело его опухало и покрывалось запекшеюся кровию, а он терпеливо переносил все это. Проводя время в совершенном уединении, он непрестанно упражнялся в молитве, псалмопении, богомыслии, чтении слова Божия и трудился в огороде, на пасеке, в лесу. Достигнутая им степень духовного совершенства была так высока, что даже звери повиновались ему. Не раз видали его кормящим громадного медведя, который, но его слову, отходил в чащу леса, а потом возвращался опять. В каждом предмете и в каждом делании он видел сокровенное отношение их к духовной жизни и отсюда поучался и возводил мысленные очи горе. Изведав все образы и степени молитвы, он восходил и до самой высокой на земле степени молитвенного созерцания, когда ум и сердце бывают соединены в молитве, помыслы не рассеяны и сердце согревается теплотою духовною, в которой воссиявает свет Христов, исполняя мира и радости всего внутреннего человека.

Подражая древним святым столпникам, он, подкрепляемый и утешаемый благодатной помощью, проводить “тысящу дней и тысящу нощей” с воздетыми к небу руками, повторяя молитву: “Боже, милостив буди мне грешному.” Совершая этот великий молитвенный подвиг, святой столпник все время стоял на камне: вне келлии, под открытым небом, — на большом гранитном (впоследствии по кусочкам разобранном богомольцами, кроме небольшого его остатка, хранящегося в Дивеевском монастыре, Нижегородской епархии) и в келлии — на поставленном им небольшом камне (см. тот же мон.), оставляя его лишь для отдохновения от крайнего изнурения сил иди для небольшого укрепления себя скудной пищей.

По окончании этого тяжкого подвига, святой столпник претерпел жестокие истязания от разбойников. Избитый и израненный ими, он поселился в обители. Отказавшись от всякой врачебной помощи, святой старец вскоре удостаивается чудесного видения Богоматери и получает постепенное возвращение сил. Пробыв в обители около 6 месяцев, согбенный от болезни подвижник снова возвратился в свою пустынную кедлию. Его истязатели были найдены, но по настоянию любвеобильного отшельника были освобождены от наказания, а впосдедствии его благословением были возвращены на путь добродетельной жизни.

В 1806 г. святой Серафим был единодушно избран братией обители в ее настоятели. Но он, по своему глубокому смирению и крайней любви к пустыне и безмолвно, уклонился от этого звания, как не раз и прежде отклонял от себя назначения в игумены и архимандриты разных монастырей. Стремясь к высшему совершенству, святой подвижник, оставаясь в своей пустыне, налагает на себя многотрудный подвиг молчальничества, заключавшийся не в наружном только удалении от общительности, но в полном отречении от всяких житейских помыслов для чистейшего, совершеннейшего посвящения себя Богу. По возвращении, согласно желанию старшей братии, в обитель, он продолжает и здесь держать обет молчания и предпринимает новый подвиг — уединяется в строгий затвор. В это время он часто совершал “умную молитву” (которой называется созерцательная богомысленная молитва, творимая в безмолвии): стоя пред иконой, но не читая никакой молитвы и не кладя поклонов, а только умом созерцая в сердце Господа, он всей душой погружался в глубокое созерцательное молитвенное настроение.

В течение каждой недели святой подвижник прочитывал по порядку весь Новый Завет, толкуя его про себя. Совершал он и другие тяжелые, великие и многообразные подвиги, оставшиеся никому неизвестными. Весь осиянный благодатью Святого Духа, стяжавший себе великую чистоту душевную, “на высоту бесстрастия” восшедший, “всякими добродетельми” украшенный и удостоенный от Господа благодатных дарований духовных, святой затворник по Вышней воле должен был оставить безмолвие и, продолжая жизнь в Боге и для Бога, исполненную высшего отречения от мира, выступить на служение тому же миру: своей любовью, ниспосланными от Бога благодатными дарованиями учительства, прозорливства, чудес и исцелений, своим духовным руководством, молитвой, утешением и советами.

И вот в 1825 г. (25 ноября), вполне созревши в духовной жизни, святой Серафим, повелением явившейся ему Пресвятой Богородицы, выходит из затвора на деятельное служение ближним, на подвиг постоянного проповедника веры и благочестия, утешителя страждущих, наставника заблудших, целителя немощных, словом — на еще высший, сравнительно с предшествующими, подвиг “старчества,” духовного руководства людьми. Так дивная сила Божия, постепенно направляя жизнь преподобного Серафима все к высшему и высшему совершенству, соединила в ней одной различные подвиги, из которых и каждый в отдельности мог бы составить славу подвижника.

И как отчетливо ясны и изумительно правильны начертанные десницей Всевышнего пути к постепенному, все более и более усиливающемуся, духовному возрастанию преподобного Серафима: детство под надзором добродетельной матери, отрочество в обстановке истинного русского благочестия и в духе истинной церковности, юношество в среде неиспорченных нравов, смена послушаний иноческих, благоговейное, исполненное таинственных видений и откровений, служение в священных степенях диакона и пресвитера, затем постепенное восхождение как-бы по лествице от земли к небу по степени возрастания духовной силы до образования особенного сосуда преизобильной благодати для сего и грядущего века — в подвигах пустынника, столпника, молчальника, затворника, наконец, старца-наставника тысяч людей, ежедневно к нему приходивших. Нашедшие себе полное выражение в лице святого Серафима общие христианские добродетели: всегда пламенная вера в Бога, полнейшее самоотречение во имя этой веры, необычайное смирение и всеобъемлющая любовь, соединенная с снисходительностью к слабостям и недостаткам других, а вместе с этим воплощенные им в себе и лучшие идеальные черты русского духа: сердечная преданность православию, царю и отечеству, любовь к храмам, их благолепию, ко всему церковному и к православно-русскому строю жизни, — все это, в связи с редким богатством духовного опыта и особой проникновенностью в душу каждого, благодатными дарами прозорливости и чудотворений, не могло не поставить святого великого подвижника еще при его жизни в глазах православного русского народа прибежищем, духовной опорой и утешением страждущих и обремененных, скорбящих и озлобленных, милости Божией и благодатной помощи требующих.

Таким действительно и был св. старец-наставник Серафим. Исполняя это свое великое служение, он делил свое время между обителью и пустыней, так называемой, ближней (в 2 верстах от монастыря). Отправляясь в эту свою пустыньку и возвращаясь оттуда, святой старец носил на спине котомку, набитую камнями и песком, поверх которого лежало святое Евангелие. “Томлю томящого мя,” обычно отвечал он на вопрос, зачем он утруждает себя этой тяжестью. Пищу вкушал он только однажды в день, вечером. Спал святой старец, сидя на полу, спиной прислонясь к стене и протянув ноги; иногда клал голову на кирпич или поленья; в последнее же время жизни он становился на колени и, поддерживая руками голову, спал, опираясь локтями на пол, а дицом к земле. Часто бывая у любимого им Богословского родника (называвшегося так по стоявшей около него иконе святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова) в 2 верстах от обители, святой старец удостоился здесь явления Богоматери, во время которого, по преданию, явился новый, забивший от удара жезла Богородицы, источник (называемый “Серафимовым”).

Обыкновенно, в обители и в пустыне, на пути и дома, святого старца окружало множество людей, жаждущих от него совета, утешения, вразумления, помощи и бдагословения. Особенно велико бывало стечение народа в праздничные дни, когда святой старец возвращался из храма после принятия Святых Таин. Идя медленно, с глубокой сосредоточенностью на своем светлом лице, он ни с кем не говорил, никого не благословлял и как бы ничего вокруг себя не видел. Он весь был полон священной радости и благоговейного сознания соединения со Христом, и никто не осмеливался прикоснуться к нему. Только войдя в келлию, святой старец принимал посетителей и беседовал с ними. Всех он всегда встречал с истинно-христианскою любовью и чисто-русским радушием, называя при этом: “батюшка мой,” “матушка моя,” “радость моя.” Никого не поражал он жестокими укоризнами или строгими выговорами, ни на кого не налагал тяжкого бремени. Высказывал он нередко и обличения, но кротко, растворяя слово свое смирением и любовью. У посещавших его не было такого страдания, такой скорби, которых бы он не разделил, не принял в свою душу и для врачевания которых не нашел бы цельбоносных средств. Духовная радость проникала святого старца настолько, что его никогда не видали печальным или унывающим, и это радостное настроение духа он старался передавать и другим.

Владея знанием человеческого сердца до самых сокровенных его изгибов и “даром пророчества украшенный,” он мог проникать в тайники души ближнего, раскрывая его помыслы и желания, равно видеть прошедшее и будущее, прозревая в судьбы отдельных лиц, и даже целого народа; знал нужды ищущих его помощи прежде, чем они успевали высказать их, исповедывал некеторых, из ложного стыда боявшихся его обличений, сам сказывая их грехи, как будто они были совершены при нем; мог давать ответы на письма, не распечатывая их и заранее зная их содержание. Речь святого старца всегда соответствовала потребностям его слушателей, имела ближайшее отношение к их жизни, их частным нуждам и случаям. Свое слово он, как и всю свою жизнь и все свои действия, всегда основывал на Священном Писании, святоотеческих творениях, поучительных примерах из жизни святых, особенно тех, которые были наиболее доблестными ревнителями и поборниками Православной веры. Его речи, поражавшие своей дивной простотой, согревали даже черствые и холодные сердца, озаряли души духовным разумением, растворяли их к слезному и сокрушенному покаянию, возбуждали отрадную надежду на возможность исправления и спасения даже в закоренелых и отчаявшихся грешниках, наполняя их душу благодатным миром. Вот почему богатые и бедные, знатные и простые, юные и старые ежедневно (до тысячи человек, а иногда до двух и более) стекались к его келлии и, падая ниц пред согбенным старцем, открывали тайны своей совести, поверяли свои скорби и нужды и принимали с искреннею любовию и благодарностью каждое его слово. Всех он благословлял, поучал, назидал, многих исповедывал, больных исцелял, многим давал лобызать висевшее у него на груди медное распятие — его материнское благословение (с которым он никогда не расставался при жизни и с которым лег и в могилу), или святую икону, стоявшую у него на столе, иным давал на благословение антидору или святой воды, или сухариков, другим начертывал на челе знамение креста елеем из лампады, некоторых обнимал и лобызал с приветствием: “Христос воскресе.”

Никто не уходил от него без облегчения и душевного умиротворения, без действительного наставления и благодатного утешения, никому не было отказа в помощи, и он “благодатию Пресвятого Духа озаряем,” с великой дюбовью и духовной радостью до конца своей жизни нес свое великое служение старца-наставника, считая это служение делом своей совести, обязательством своей жизни, в котором Господь потребует от него отчета на Страшном суде.

Сияя “в пустыни Саровстей, яко солнце,” преподобный Серафим имел великое значение и для развития местного женского иночества. С истинно-отеческою любовью и попечительностью он заботился о Дивеевской, а также Зеленогорской и Покровской общинах (см. о Нижегородской епархии). Отношения его к Дивеевской обители были особенно трогательны, и ее внешнее и внутреннее благосостояние было для святого старца предметом постоянных забот, начиная с того времени, когда он еще был иеродиаконом. Совершив свое земное поприще, предузнав о своей кончине и заранее сам отмерив себе могилу по правую сторону алтаря Успенского собора обители, святой старец Серафим 2 янвяря 1833 г., стоя у себя в келлии на коленях пред иконою Божией Матери Умиления, с поникшей главой и руками, приложенными к груди, тихо и мирно скончался, “приим от Бога венец нетленныя славы.” Святая Церковь прославляет его, как “земного ангела и небесного человека,” “молчальника и затворника дивнаго,” “добродетелей сокровище, сосуд чистоты, приятелище благодати,” “целомудрия хранителя,” “постником украшение,” “благоверному царю нашему на сопротивныя крепкого поборника, иноком и всем православным христианам молитвенника,” “унывающим велие радование,” “скорбящим душам сладкое утешение,” “житейскими страстьми обуреваемым тихое пристанище,” “богомудрого наставника заблудшим, скорого всех болящих целителя, Российския земли великое украшение.” См. 19 июля.

Молитвословия дня.

Предпраздненствуросвещения, Тропарь, гл. 4.

Готовися, Завулоне, и красуйся Неффалиме, Иордане реко стани, подыми взыграя креститися грядуща Владыку, веселися Адаме с праматерию, не крыйта себе якоже в рай прежде: ибо наги видев вы явися, да облечет в первую одежду: Христос явися, всю тварь хотя обновити.

Кондак, гл. 4.

Во струях днесь Иорданских быв Господь, Иоанну вопиет: не убойся крестити Мя: спасти бо приидох Адама первозданного.

Во святых отцу нашему Сильвестру, папе Римскому, Кондак, гл. 4.

Во священницех священник явился еси Царя и Бога богоносе, постником собеседник быв: отонудуже срадуешися ныне ликом ангельским, отче, веселяся в небесных, Силвестре славне пастырю, спасай любовию совершающия память твою.

Апостол: Евр. 7, 26-28, 8, 1-2; 318 зач.

Евангелие: Иоан. 10, 1-7, 50 зач.

Преподобному отцу нашему Серафиму, Саровскому чудотворцу, Тропарь, гл. 4.

От юности Христа возлюбил еси, блаженне, и Тому Единому работати пламенне вожделев, непрестанною молитвою и трудом в пустыни подвизался еси, умиленным же сердцем любовь Христову стяжав, избранник возлюблен Божия Матери явился еси. Сего ради вопием ти: спасай нас молитвами твоими Серафиме, преподобне отче наш.

Кондак, гл. 2.

Мира красоту и яже в нем тленная оставив, преподобне, в Саровскую обитель вселился еси: и тамо ангельски пожив, многим путь был еси ко спасению: сего ради и Христос тебе отче Серафиме, прослави, и даром исцелений и чудес обогати. Темже вопием ти: радуйся, Серафиме, преподобие отче наш.

Молитва 1-я.

О пречудный отче Серафиме, великий Саровский чудотворче, всем прибегающим к тебе скоропослушный помощниче! Во дни земного жития твоего никтоже от тебе тощь и неутешен отъиде, но всем в сладость бысть видение лика твоего и благоуветливый глас словес твоих. К сим же и дар исцелений, дар прозрения, дар немощных душ врачевания, обилен в тебе явися. Егда же призва тя Бог от земных трудов к небесному упокоению, николиже любовь твоя преста от нас, и невозможно есть исчислити чудеса твоя, умножившаяся, яко звезды небесныя: се бо по всем концем земли нашей людем Божиим являешися и даруеши им исцеления. Темже и мы вопием ти: о претихий и кроткий угодниче Божий, дерзновенный к Нему молитвенниче, николиже призывающия тя отреваяй, вознеси о нас благомощную твою молитву ко Господу сил, да укрепит державу благоверного царя нашего, да дарует нам вся благопотребная в жизни сей и вся к душевному спасению полезная, да оградит нас от падений греховных и истинному покаянию научит нас, во еже безпреткновенно внити нам в вечное небесное царство, идеже ты ныне в незаходимей сияеши славе, и тамо воспевати со всеми святыми живоначальную Троицу до скончания века. Аминь.

Молитва 2-я.

О великий угодниче Божий, преподобне и богоносне отче наш Серафиме! Призри от горния славы на нас смиренных и немощных, обремененных грехми многими, твоея помощи и утешения просящих. Приникни к нам благосердием твоим и помози нам заповеди Господни непорочно сохраняти, веру православную крепко содержати, покаяние во гресех наших усердно Богу приносити, во благочестии христианстем благодатно преуспевати и достойны быти твоего о нас молитвенного к Богу предстательства. Ей, святче Божий, услыши нас молящихся тебе с верою и любовию и не презри нас требующих твоего заступления: ныне и в час кончины нашея помози нам и заступи нас молитвами твоими от злобных наветов диавольских, да не обладает нами тех сила, но да сподобимся помощию твоею наследовати блаженство обители райския. На тя бо упование наше ныне возлагаем, отче благосердый: буди нам воистинну ко спасению путевождь и приведи нас к невечернему свету жизни вечныя благоприятным предстательством твоим у престола Пресвятым Троицы, да славим и поем со всеми святыми достопоклоняемое имя Отца и Сына и Святого Духа во веки веков. Аминь.

Паремия.

1) Прем. 3:1-9.

2) Прем. 5:15-24; 6:1-3.

3) Прем. 4:7-15.

Утреннее Евангелие. Мф. 11:27-30; 43 зач.

Апостол. Гал. 5:22-26; 6:1; 213 зач.

Евангелие. Лук. 6:17-23; 24 зач.; или Мф. 4:25-5:1-13 и 10 зач.

См. о припевах стихир на стиховне в Уставе 2 января Там же о канонах на повечерии и о тропарях и кондаках на литургии по входе в дни предпразднства Богоявления.

Богослужебные указания

Если 2 января случится в субботу, то на литургии Апостол и Евангелие —недели пред Богоявлением. Если 2 января случится в воскресенье, то “на утрени Евангелие чтем прежде недели пред просвещением и потом ряд недели: а на литургии прокимен, Апостол, аллилуиа и евангелие прежде недели пред Богоявлением, таже святаго: ряд же чтем под зачало, аще не будет отступки” (Уст. 26 декабря); если же будет отступка, то рядовое Евангелие недели читается в тот день, на который падает отступка.

“Служба со акафистом преподобному и богоносному отцу нашему Серафиму, Саровскому чудотворцу,” напечатана (в 1904 г. Москов. Син. Типографией) особой книжкой; по ней совершается бдение преподобному Серафиму (где мощи или храм его), и она заключаете в себе последования малой и великой вечерен и утрени. При праздновании преподобному Серафиму “во 2-й день ианнуариа подобает совокупляти службу преподобного с Предпраздненством Богоявления, якоже указася в службе святого Петра митрополита в предпразднстве Рождества Христова, декемвриа в 21-й день.”

В Московском Успенском соборе 2 января и 19 июля принято отправлять преподобному Серафиму полиелейную службу.

 


С. В. Булгаков, Неперемещаемые праздники. Настольная книга для священнослужителей.



© Copyright PASKHA.net, 2001-2008