Зачем олигархам яйца? В Россию потянулись обозы с произведениями искусства, приобретенными капитанами крупного бизнеса

Зачем олигархам яйца? В Россию потянулись обозы с произведениями искусства, приобретенными капитанами крупного бизнеса

© 2004 © ЗАО "Издательский дом Совершенно секретно" www.sovsekretno.ru №03 март 2004 г.

Алексей МАКАРКИН
Специально для «Совершенно секретно»

Председатель правления Тюменской нефтяной компании Виктор Вексельберг совершил сенсационную сделку. За 100 миллионов долларов он приобрел крупнейшую в мире частную коллекцию изделий Фаберже: девять «императорских» пасхальных яиц и 180 других драгоценностей. Зачем? Как известно, не так давно Роман Абрамович за аналогичную сумму купил футбольный клуб «Челси». Но если Абрамович вложился в британский футбол и его деньги покинули Россию, то Вексельберг повел себя прямо противоположным образом. Причем вскоре после того, как Владимир Путин призвал бизнесменов проявлять больше патриотизма.

Сам обладатель коллекции отвергает политическую подоплеку сделки, заявляя, что не советовался ни с какими российскими официальными лицами. Переговоры шли только с представителями Русской Православной Церкви, да и то потому, что предыдущие владельцы коллекции – Николай II и члены его семьи – причислены к лику святых.

Кто «обустроит» сокровища

Вексельберг купил коллекцию у семьи американских медиа-магнатов Форбсов при посредничестве одного из крупнейших мировых аукционных домов Sotheby’s. Предстоит уладить некоторые формальности, и к Пасхе экспонаты должны появиться в России. Сначала их выставят на обозрение в Москве, затем отправят в Санкт-Петербург, Екатеринбург, Тюмень и Иркутск – то есть «в первую очередь в те города, где живут и работают труженики наших компаний», как заявил Вексельберг. Возможно, эти планы свидетельствуют, что приобретение яиц Фаберже – лишь пиаровский проект для Тюменской нефтяной компании, одним из акционеров которой в прошлом году стала «Бритиш петролеум».

Вексельберг не говорит, где разместится коллекция Фаберже после турне по России. Но среди музеев уже началась конкуренция за право принять эти сокровища. Существуют три варианта их «обустройства». Первый предполагает, что яйца достанутся Московскому Кремлю – за это выступает, в частности, Министерство культуры. Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский дает понять, что сокровищам будет уютно и в его музее (на фоне политического усиления «питерцев» перемещение коллекции в город на Неве будет выглядеть вполне логично). И, наконец, существует идея создания специального музея Фаберже на основе коллекции Вексельберга.

Вообще занятно и показательно, что о том, где разместить коллекцию, рассуждают чиновники и музейщики. Ведь в принципе владелец может делать с ней все, что ему заблагорассудится. Это его священная и неприкосновенная собственность, она защищена Конституцией и законами. Теоретически Вексельберг, показав экспонаты нефтяникам, мог бы оставить их в центральном офисе компании или в собственном особняке, как это делают многие западные миллионеры. Но почему-то и администраторы из Минкульта, и музейные работники уверены, что этого не произойдет.

Дело в том, что российский большой бизнес, в отличие от западного, до сих пор недостаточно легитимен. Большинство россиян уверены в нечестном происхождении нажитых миллионов, а следовательно, бизнес весьма уязвим перед властью. Если она начинает бороться с «олигархами», симпатии населения ей обеспечены. Видимо, эта зависимость бизнеса от власти и позволяет чиновникам решать за олигарха судьбу его яиц.

Новые русские коллекционеры

Российские бизнесмены давно стали участниками крупнейших аукционов международного уровня. И первоначально их рвение в этой области действительно было аполитичным. Приобретение предметов искусства считалось лишь одним из путей выгодного вложения капитала и, кроме того, способом самоутверждения. Приятно иметь во владении художественные полотна, о которых пишут в школьных учебниках.

Неудивительно, что в прошлом году на аукционе Sotheby’s за одну из картин Льва Бакста было уплачено 453 тысячи фунтов стерлингов, а «Красавицу» Бориса Кустодиева купили за 845 тысяч фунтов (в 2000 году за кустодиевскую «Деревенскую ярмарку» там же дали полмиллиона долларов). Два полотна Ивана Айвазовского – «Корабль у берегов Константинополя» и «Закат над Золотым Рогом» – обошлись покупателям в 588 тысяч фунтов каждое. Кстати, об Айвазовском. Появление россиян на международных аукционах привело к тому, что он вошел в моду. Раньше им интересовались разве что бизнесмены из Турции – ведь художник рисовал виды различных частей Черного моря, в том числе и берег турецкий. Наших же соотечественников привлекают и «турецкие», и «российские» виды кисти Айвазовского.

Чем объяснить интерес к этому все-таки не самому великому художнику? Во-первых, наследие классика-мариниста огромно – около 6 тысяч произведений, поэтому покупателям есть из чего выбирать. Ходят слухи, что Владимир Гусинский в свое время составил большую коллекцию полотен Айвазовского. Во-вторых, Айвазовский – один из официально признанных живописцев, которых пропагандировали еще в советское время, так что он привычен и понятен покупателям из бывшего СССР. Ведь речь идет не об особой касте коллекционеров, обладающих глубокими искусствоведческими познаниями. Наши герои – простые бизнесмены, их вкусы формировались так же, как у всех остальных жителей России. И если в школе учили любить художников-реалистов («чтобы было все как в жизни»), то этим же чувством проникались и нынешние «деловые люди». К тому же в маринизме есть своеобразная романтика, привлекающая аудиторию.

Впрочем, это не означает, что из поля зрения ценителей полностью выпадает авангард, который для многих на Западе ассоциируется именно с российским искусством. Так, «Инкомбанк» Владимира Виноградова в начале 90-х годов занялся скупкой картин Казимира Малевича. Жемчужиной коллекции стал «Черный квадрат», приобретенный у родственников мастера. Кроме того, банкиры купили еще два полотна Малевича – «Автопортрет» и «Портрет жены». Однако выбор «Инкомбанка» был продиктован исключительно международной модой, а не художественными пристрастиями владельцев банка. Для них было важно собрать коллекцию, которая создала бы дополнительную рекламу их финансовому институту. Однако Виноградов владел картиной лишь в течение нескольких лет – после того как «Инкомбанк» прогорел в результате дефолта 1998 года, она была продана.

Ввозите бесплатно!

Теперь ввоз сокровищ в Россию стал возможен благодаря новому законодательству. Раньше для такой операции нужно было заплатить грабительский налог – 20–30 процентов от стоимости ввозимого. Поэтому те же приобретения «Инкомбанка» (включая «Черный квадрат») были сделаны внутри страны. Но 1 января 2004 года вступил в силу новый Таможенный кодекс, который позволяет гражданам беспошлинно ввозить в страну культурные ценности. Так что если раньше аукционные приобретения оставались на Западе, то сейчас многие пользуются открывшимися возможностями, причем в самых разнообразных целях.

Московский бизнесмен Владимир Логвиненко 19 января ввез в Россию полотно Питера Пауля Рубенса «Союз земли и воды», купленное им на аукционе. Недавно этот человек приобрел неожиданную известность в Германии. Дело в том, что немцы претендуют на другую рубенсовскую картину – «Тарквиний и Лукреция», которая тоже находится в собственности Логвиненко. Она была куплена не на международном аукционе, а у частного лица в России, куда попала сразу после Второй мировой войны, причем не по официальным каналам, а «самотеком». Ее вывез в качестве трофея советский офицер, служивший в оккупационных войсках в Германии. Позднее его наследники продали картину, и Логвиненко оказался третьим ее российским владельцем.

Наследники не понимали, какой ценностью владели, и продали картину за гроши (в отличие от родственников Малевича, которые договорились с «Инкомбанком» на вполне приемлемых условиях). Да и Логвиненко купил ее всего за несколько миллионов долларов – речь-то шла о «полотне круга Рубенса». То, что это рубенсовский подлинник, выяснилось лишь после того, как новый владелец отдал полотно на реставрацию. Тут-то и возникли немцы. Оказалось, что в 1942 году картина была похищена из Потсдамского музея, да и в СССР перемещена незаконно – то есть не в рамках репараций. Теперь немцы требуют вернуть их собственность, а россиянин апеллирует к праву «добросовестного приобретателя» и настаивает на справедливой компенсации. Он намекает, что еще неизвестно, где пребывало полотно сразу после похищения: по воспоминаниям родичей первого российского владельца картины, в Германии она висела в доме любовницы самого Геббельса. Впрочем, последнее не играет роли. Даже если картину из музея изъял не обычный вор, а могущественный министр, ситуация не меняется – «Тарквиний и Лукреция» остается законной музейной собственностью.

Спорное полотно находится пока под арестом. Его судьба интересует лично канцлера Герхарда Шредера. В Германии российского коллекционера считают участником знаменитой «русской мафии», удерживающей шедевр. И вот теперь Логвиненко подчеркивает, что он никакой не мафиозо, а респектабельный коллекционер. И для убедительности покупает еще одного Рубенса, которого свободно ввозит в страну.

Означает ли новый Таможенный кодекс, что отныне все коллекционеры будут следовать примеру Логвиненко? Видимо, количество ввезенных в страну произведений искусства действительно возрастет, но ненамного. Дело в том, что ввезти картину или скульптуру в Россию легко, а вывезти обратно практически невозможно – для этого необходима санкция Минкульта. В России же сокровища могут заинтересовать не только коллекционеров и их друзей, но и прокуратуру – на предмет «конфискации имущества» после судебного приговора за какие-нибудь экономические преступления. Так что вряд ли богатые люди решат набивать свои российские дома бесценными шедеврами, скупленными на Западе.

Индульгенция вряд ли, но «спасибо» скажут

Зачем же все-таки Вексельберг купил яйца? Может быть, все дело в его личных симпатиях к «яичному» искусству? Или это просто эффективное вложение капитала? Но очевидно, что сейчас российские бизнесмены не могут делать жесты, раздражающие власть. Абрамович – скорее исключение, которое подтверждает правило. Судя по всему, от него хотят отделаться и дают возможность без особых проблем перевести сферу своих интересов за границу.

Другим, видимо, придется сложнее. Чтобы осуществлять масштабные вложения в сферу искусств, бизнесмены должны будут проявлять нечто вроде «социальной ответственности». Это означает, что им придется ориентироваться не на современную бизнес-практику, а на классический опыт русских меценатов. Виктор Вексельберг уже проявлял себя государственно ответственным меценатом, хотя и далеко не в таких масштабах, как сейчас. В апреле 2003 года контролируемая им компания СУАЛ купила во Франции и подарила Третьяковской галерее пять графических листов импрессиониста Николая Тархова. Можно предположить, что и «проект Фаберже» для Вексельберга не последний. Ведь задачей недавно созданного им фонда «Связь времен» обозначен поиск и возврат в Россию культурно-исторических сокровищ.

Кстати, Вексельберг – не первый «социально ответственный» любитель искусства в современной России. Пару лет назад Владимир Потанин пожертвовал миллион долларов на приобретение упомянутого «Черного квадрата» у обанкротившегося Виноградова. Шедевр тут же оказался на постоянном хранении в Эрмитаже, став государственной собственностью. Показательно, что государство приобрело картину на деньги Потанина по оценочной стоимости, что вряд ли понравилось кредиторам «Инкомбанка»: на аукционе они могли бы получить куда больше (специалисты говорили о трех миллионах как вполне реальной цене внутри страны – Малевич остается, разумеется, «невыездным», исключая временные выставки). Однако комитет кредиторов одобрил сделку, отказавшись идти против государственного интереса. Еще два полотна Малевича, принадлежавших «Инкомбанку», приобрел Музей современного искусства Российской академии искусств, которую возглавляет Зураб Церетели. При этом на аукционе они были проданы в общей сложности всего за 690 тысяч долларов.

Теперь три крупнейших российских музея обзавелись «Черными квадратами»: одно из полотен Малевича находится в Русском музее, а два – в Третьяковской галерее. В Эрмитаже именно этот «Черный квадрат» оказался не случайно: в 2002 году Потанин возглавил совет попечителей благотворительного фонда «Эрмитаж-Гуггенхейм», созданного для финансовой поддержки и продвижения совместных проектов двух знаменитых музеев. Выбор питерского музея может быть связан и с экономическими интересами Потанина (он контролирует холдинг «Силовые машины», базирующийся в «северной столице»), и с его политическим выбором – глава «Интерроса» известен желанием выстроить максимально тесные отношения с властью, в том числе и в нынешние непростые для бизнеса времена.

Другие респектабельные музеи тоже располагают своими меценатами, среди которых есть крупные компании. Так, в общество «Друзей Русского музея» входит ЛУКОЙЛ. В аналогичном обществе, созданном при Третьяковской галерее, фигурируют «Сургутнефтегаз» и ЮКОС. Разумеется, такие проекты не гарантируют от проблем с государством, что ясно на примере компании Михаила Ходорковского, занимавшейся меценатством и благотворительностью. Однако они позволяют говорить не просто о меценатстве, но о социальной роли крупного бизнеса.

Бизнес ориентируется на те немногие позитивные образцы «социально ответственного» предпринимательства, которые каким-то чудом закрепились в сознании россиян, в том числе и находящихся у власти. Сейчас в обществе сугубо положительно воспринимаются светлые образы Саввы Мамонтова и Саввы Морозова, которые, как известно, были не самыми удачливыми бизнесменами (Мамонтов обанкротился, а предпринимательская карьера Морозова завершилась конфликтом с властями и собственной семьей). Да и государство далеко не против реализации масштабных культурных проектов. Другое дело, что вряд ли в этих случаях речь будет идти о выдаче индульгенций – скорее всего, «государевы люди» лишь поблагодарят за проявленный патриотизм. Но по нынешним временам и это дорогого стоит.

Алексей МАКАРКИН – заместитель генерального директора Центра политических технологий