Кашубы
— славянское племя, живущее на южном берегу Балтийского моря, на З. от
низовьев р. Вислы, в пров. Зап. Пруссии и Померании. Вместе с незначительною
горстью кабатков у Лебского озера и словинцев — у Гарденского, они представляют
собою жалкие остатки некогда сильного племени балтийских славян, долгое время
боровшегося с немецкою стихией. Племя частью вымерло, частью онемечилось. Только
в болотистых, песчаных захолустьях еще кое-где, в хижинах крестьянских и
рыбачьих, удержались представители этого племени, но и те с каждым годом все
более и более принимают немецкую речь под влиянием церкви и школы. Численность
уцелевших К. представляется крайне неопределенной; по данным славянских
этнографов, она гораздо больше, чем по немецким. Одни причисляют к К. только
живущих в означенных выше пределах, другие — и тех уроженцев того же племени,
которые почему-либо находятся в других землях. Наиболее крупную цифру дает
Стефан Рамулт в своем словаре. Он считает в Зап. Пруссии и Померании до 170 т.
К. (со включением в это число и незначительного количества кабатков и
словинцев); кроме того, в германском войске и флоте служит около 2000 К., да в
Саксонии, Бранденбурге, Прирейнских провинциях и в различных немецких землях,
куда идут с Балтийского прибрежья на отхожие промыслы, работает не менее 10000
кашубов. Если к этому прибавить 60000 К. эмигрантов, поселившихся в Южной
Америке, то число их превысит 240000 человек. Все это население называется
вообще кашубами (сами они это слово произносят кашеби, в ед. ч. кашеба). По
мнению Гильфердинга, они первоначально все носили имя словин и словинцев; теперь
же это имя сохранилось только на западной окраине пространства, занятого
померанскими славянами, в деревнях, отделенных от прочих кашубских поселений
глубокими топями. Этому разобщению словинцы, вероятно, и обязаны сохранением
древнего народного имени и многих старинных слов, которых не слышно в других
местах. Имена кабатки и кашубы суть, очевидно, прозвища,
заимствованные от одежды, которая могла в старину отличать жителей правого и
левого берегов р. Лебы. К. распадаются на протестантов и католиков, причем среди
католиков крепче держатся славянский характер и славянская речь. Это объясняется
тем, что К.-католики живут в так наз. Зап. Пруссии, которая входила до 1771 г. в
состав польской Речи Посполитой. Даже по присоединении к Пруссии К. удержали
здесь польский богослужебный яз. и ксендзов-поляков, которые, желая оградить
свою паству от влияния протестантства, всеми силами старались противоборствовать
напору немецкой народности. Наоборот, померанские К., принявшие протестантство,
неизбежно должны были подчиниться господству немецких идей, немецкого
образования, оба влияния — как польское, так и немецкое — действовали сильнее
всего на "шляхту", которая с течением времени совершенно онемечилась или
ополячилась. Последним убежищем народного яз. в земле К. часто является
(католический) храм и кладбище. Иногда нигде во всем селе не видно ни одной
надписи на славянском яз. — а могильные кресты и плиты украшены польским словом.
В таких селах найдутся и молитвенники и другие богослужебные книги на польском
яз., и на знаменах кружков и обществ виднеются польские надписи.
Язык К., имеющий много сходства с польским, в особенности там, где
богослужение совершается на польском яз. или где оба племени приходят в
соприкосновение, кое-чем значительно от него отличается. Прейс, чуть ли не
первый заговоривший по-русски о К. ("Журн. Мин. нар. просв.", 1840), считает К.
яз. "без сомнения принадлежащим к польскому яз."; Гильфердинг признает языки К.
и польский двумя наречьями лехицкой (или ляшской) ветви слав. яз., как языки
велико— и малорусский — наречиями русской ветви. Авг.
Шлейхер (в своей "Laut— und Formenlehre der Polabischen Sprache") утверждает,
что полабское наречие вместе с живущим еще кашубским составляет одно целое,
рядом с которым стоит яз. польский в тесном смысле слова, так что оба происходят
от одного общего коренного яз. Это мнение разделяется польск. ученым Л.
Малиновским и Бодуэном де Куртене, а Ст. Рамулт стоит за самостоятельность К.
яз., который он называет поморским и фонетические особенности которого указывает
в предисловии к своему словарю. Из чешских филологов Ю. Поливка держится того
мнения, что кашубский яз. имеет особенности, отличающие его от яз. полабских
славян, и вместе с тем целый ряд явлений, объяснимых лишь на основе
старопольского яз. или польских диалектов ("Česky Lid", 1893, стр. 718), a Иoc.
Зубатый признает большую родственность языков обоих племен — польского и
кашубского. Сам народ свой язык называет кашубским или словинским (kaszebsko или
slovinsko mova или szproka), а изредка и "польским"; но тогда языку поляков дают
наименование поляцкого (polacko mova). Сходство К. яз. с польским в
фонетике и этимологии возрастает в пределах Кашубской обл. в направлении от
чисто немецких земель к чисто польским. Главное отличие наречий К. языка
заключается в неодинаковом произношении звука л твердого (= польск. ł):
словинцы произносят его как л среднее (= фр.-нем. l), а у К. и кабатков
оно твердо и даже переходит в звук, почти равный звуку в или короткому
у (похожему на тот звук, которым в малорусском яз. заменяется л в
окончаниях слов и перед согласными, напр. биу, ходиу, воук). Во всех других
отношениях язык К. представляется единым целым. Вот некоторые из его главных
признаков (по Гильфердингу). Носовые звуки (юсы
) произносятся
весьма явственно и имеют самые разнообразные оттенки (= а ñ, eñ, oñ, uñ),
a иногда теряют носовой призвук (переходят в а, о, u, ou). Ъ и Ь
(= о и е беглому) совсем опускаются. Согласные d, t и r смягчаются в dz, с и rz,
но не терпят после себя мягких гласных. G
смягчается в z, а не в dz. Ударение в словах свободное и разнообразием не
уступает русскому; случается иногда, что одно и то же слово употребляется то с
одним, то с другим ударением, а в склонениях и спряжениях ударение часто
перемещается для различия сходных форм. В некоторых местностях замечается
стремление ставить ударение
на первом слоге. Прилагательные и местоимения в род. п. имеют у словинцев и
кабатков окончание ewo (вместо польского ego), у К. — eho, а чем ближе к
польской границе, тем явственнее слышится даже ego. Спряжение изобилует
архаизмами; полное развитие двойственного числа, несокращенные окончания
повелительного наклонения. Из многочисленных германизмов, обезображивающих речь
словинца и К., следует отметить форму прошедшего сложного времени: jo jem biv ônii
= ich bin gewesen, ja mom zab ě to
= ich habe vergessen и т. д.
Литература на кашубском яз. более чем скромная. Ее составляют несколько
не имеющих большого значения брошюрок врача Флориана-Цейновы, природного К.,
писавшего под псевдонимом Войкасена (Vojkasěn, т. е. сын Войтеха): "Zarě s
do gramatikj kas źê bskoslovjnskie
mové " (Познань, 1879) и мн. др. В
сочинении покойного Гильфердинга "Остатки славян" приведен целый ряд народных
рассказов и сказок. Грамматика кашубского языка составлена и издана Цейновой.
Словари: Pabł ocki, "S ł ownik
Kaszubski" (Kulm, 1887); Biskupski, "S łownik
Kaszubski porуwnawczy" (Варш., 1892); St. Ramuł t, "S ł ownik
j ęzyka pomorskiego czyli
kaszubskiego" (Краков, 1893) — содержит данные этнографические,
диалектологические и грамматические и послужил уже исходным пунктом для
исследований в области К. языка.
История К. есть повествование об их постепенном онемечивании
(германизации). Историческое упоминание о К. встречается еще до ХII в. Часть их
издавна разделяла судьбу Померании и управлялась кастелянами и родоначальниками.
Верховная власть над ними принадлежала до XIII в. полякам, а после этого времени
они подчинились немецким императорам, одновременно с чем началась их
германизация и закабаление народа. Эти выродившиеся князьки раздробили свои
земли на мелкие части, за исключением Гданского (Данцигского) Поморья,
оставшегося в руках Польши. В известиях 1267 и 1291 гг. герцоги Барним I и сын
его Богуслав называются "герцогами Славонскими и Кашубскими" (Dux Slavonum et
Cassubie); короли прусские также именуются Herzog von Kaszuben, хотя в Кашубии
никогда не было герцогства. Реформация проникла в зап. часть Поморья еще в 1534
г., а в вост. части удержалось католичество. В 1637 г. вымерли князья
штетинские, и король польский Владислав VI соединил в своих руках все кашубские
земли, но уже в 1657 г. уступил часть их в вассальное владение Бранденбургу, а
при первом и втором разделах Польши и все остальные кашубские земли отошли к
Пруссии. Еще тогда, когда они принадлежали Польше, здесь происходила усиленная
немецкая колонизация, рядом с которой шла негласная германизация населения. Со
времени присоединения всех кашубских земель к Пруссии эта германизация получила
официальную санкцию; правительство прусское стало принимать решительные меры
против славянской речи, действуя, главным образом, при помощи церкви
(протестантской) и школы. В 1811 г. польский язык в Лауенбургском
(Люценбургском) округе был официально запрещен; запрещено приготовлять детей к
конфирмации на польском языке. Позже были сделаны попытки изгнать славянский
язык из католической школы, с заменой на уроках Закона Божия польского языка
немецким; поводом к этому послужило в 1843 г. ходатайство областного сейма в
Кенигсберге. Католическое духовенство, боясь, что вслед за немецким языком
явится и протестантизм, обратилось за помощью к данцигскому пастору Мронговиусу,
пользовавшемуся большим ученым авторитетом — и он выдал свидетельство в том, что
кашубский язык, употребляемый в Западной Пруссии, есть только наречие
литературного польского языка (Hochpolntsch), более к нему близкое, нежели
баварское или саксонское наречие — к литературному немецкому языку
(Hochdeutsch). На основании этого в 1846 г. разрешено было преподавать Закон
Божий в кашубских областях на "родном языке" населения, а в 1852 г. последовало
министерское разрешение преподавать "родной язык, как основание для изучения
немецкого" (die Muttersprache, als Grundlage zur Erlernung des deutschen).
Литература, кроме указанных в тексте работ: Гильфердинг, "Остатки славян
на южн. берегу Балтийского моря" ("Этнограф. сборник", V,
СПб., 1862); Лавровский, "Этнографический очерк К." ("Филологические записки"
Хованского, Воронеж, 1873, в. IV-V); Стрешлер, "Фонетика кашубского языка" (там
же, 1873, III и 1874, I и V); Jelinek, "Zapomenut ý kout slovanský "
("Светозор", Прага, 1893); Val lentin, "Beiträge zur Geschichte der Bevö lkerung
in Westpreussen" (Тюбинген, 1893); Nadmorski, "Ludność polska w Prusach
zachodnich, jej razwó j i
rozsiedlenie w biezacem stuleciu" ("Pamietniki fizyjograficzny", т. IX, Варшава,
1889, IV).
Ир. Половинкин.
|