Литовский язык
— Первые более или менее полные сведения о языке литовцев сообщил П. Кеппен
(1827) в III т. "Материалов для истории просвещения в России". Ватсон ("Ueber d.
lettischen Volksstamm"), сравнивая Л. языки со славянскими, с готским и с
финским наречиями, нашел, что Л. наречия и народы образуют переход от народов
словенского племени к германцам, а с другой стороны также и переход к финнам.
Как самостоятельное целое в ряду санскритского, греческого, латинского и др.
индогерманских языков Л. яз. является уже в 1833 г. у Боппа. Древность и
важность Л. языка выяснил проф. П. ф.-Болен ("Ueber die Verwandtschaft zwischen
d. Lithauischen u. Sanskritsprache", в "Hist. u. litter. Abhandlungen d.
deutschen Ges. zu K ö nigsberg",
IV, 1830). Гильфердинг ("Литва и Жмудь", "Собр. соч.", II, 366) говорит:
"нынешняя речь Л. крестьянина во многом более первообразна, чем язык древнейшего
памятника Европы, чем язык Гомера. Она значительно оскудела, но менее всех
изменилась в коренных звуках и формах: это обломок старины доисторической между
молодыми поколениями языков, подобно тому, как среди тех же Л. лесов уцелел в
зубре единственный представитель доисторического царства европейских животных".
Авг. Потт, окончательно отделив наречия прусское, литовское и латышское от
славянских, пришел к выводу, что в сравнении с германскими языками и славянскими
лето-литовские своим грамматическим строем обнаруживают большую древность (ср.
"De linguarum letticarum cum vicinis nexu", 1841). Для русских славянистов
важность изучения Л. яз. выяснилась давно; уже Прейс учился Л. яз. у проф. Резы
и Куршата. В 1860 г. в споре с Погодиным Костомаров доказывал, что варяги были
выходцами из Л. земли и что самое призвание их совершилось "по причине связи, в
которой тогда были наши северные славяне с приморскими литовцами". Догадка
Костомарова не была, однако, принята наукою. В 1856-57 гг. вышла в Праге
превосходная грамматика Шлейхера ("Handbuch d. litauischen Sprache. Grammatik,
Lesebuch u. Glossar"), являющаяся результатом его поездки в прусскую Литву,
совершенной в 1852 г. на
средства австрийского правительства. По Шлейхеру, Л. язык принадлежит к большой
семье индогерманских языков, приближаясь особенно к славянскому и немецкому. В
сравнении с славянским литовский яз. стоит на более древней ступени развития
звуков; относительно морфологии и в особенности форм спряжения славянский яз.
имеет перед Л. преимущество. Несмотря на несомненные заслуги Шлейхера по
систематизации лингвистического материала в изложении правил звуковых изменений,
морфологии и синтаксиса Л. языка, его сведения оказались неточными относительно
ударения и долготы гласных, неполными относительно диалектов и говоров Л. языка
бывшего великого княжества. В настоящее время в науке установлены следующие
положения (ср. "Жив. Старина", I, вып. 1-2: "Обзор трудов по Л.
этнографии 1879-1890 г." и
"Введение к катех. H. Даукши", I-XXI): 1) в славян. наречиях заметно
исчезновение гласных на конце слов и слогов, которые в Л. вполне сохраняются:
vilkas — волк; sunus — сын. 2) Сохранение дифтонгов, в слав. перешедших в долгие
гласные: veidas (лицо) — слав. вид. 3) Л. чистые звуки i, u,
о переходят в глухие звуки
ъ, ь: linas —
льн, esini — есмь, dukt ë —
дешти (дочь). 4) Отсутствие в Л. ринизма: ranka,
, ręka (рука);
penki — . 5)
Л. ū
переходит в ы: sunus — сын,
dumai — дым. Гортанные г, k, х переходят в ж, ч, ш: gyvas — жив,
латышское dz í vs. Шлейхер в
1865 г. познакомился с А. Барановским, со слов которого дал в дополнениях к
изданию Доналейтиса первые известия о восточнолитовском наречии. Он высказал
мнение, что все, как прусские, так и русско-литовские, говоры группируются по
двум наречиям: а) верхнелитовскому и b) нижнелитовскому, или жмудскому. Главное
различие между ними он усматривает в том, что древние tj, dj в верхнелитовском
переходят в tš и dž, а в
жмудском остаются неизмененными. Кроме того, верхнелитовским звукам
io, ie, ō
соответствуют в жмудском о, е, ei (ī),
a. Оказывается, однако, что,
например, акание встречается в разных, отдаленных друг от друга местах литовской
территории: в мемельском говоре катехизиса 1547 г. и в восточнолитовском говоре
"жмагусов" Новоалександровского и Свенцянского уу. Первую попытку
географического распределения Л. диалектов сделал в 1861 г. И. Юшкевич в своем
опыте литовской орфографии ("Kał bos lëtuviszko l ëż uvo
ir lë t. statraszimas"), различая
четыре группы: 1) прусско-литовских, 2) жмудских, 3) эйрагольских и 4)
восточнолитовских говоров, причем это распределение зависит от видоизменения
звуков ea, e, ie, uo
в ia, a, e; ei, y, é; ou,
ū, ua, o. В Ковенской
губ., по наблюдениям A. Бaрановского, можно проследить 2 жмудских, 2
западнолитовских и 7 восточнолитовских говоров. Л. говор Ошмянского у. Виленской
губ. принадлежит к группе восточнолитовских говоров; лидские литовцы говорят
вместе с литовцами южной части Трокского уезда на дзекающем говоре, или языке
дзуков Сувалкской губ. В последней различаются говоры: веленский,
соответствующий юго-западному Л. говору Ковенской губ.; гириников,
соответствующий северо-западному Л. говору; капсов, говорящих к āп
вместо кайп
(как);
дзуков, соответствующий
южнолитовскому диалекту бывших ятвягов или судавов, говорящих уже с
мазуро-польской примесью (ср. О. Kolberg, "Pieśni ludu lit. Zb. wiad. do antrop.
krajowej", III, введение; образцы русско-литовских говоров" — "Катехизис"
Даукши, 131-172).
К выдающимся особенностям Л. языка вообще принадлежат особенности его
ударения и долготы гласных. По мнению Барановского, Л. язык имеет три степени
количества звуков: 1) безусловно краткое количество в звуках ударяемых и не
ударяемых ă, ĕ, ĭ,
ŭ, но никогда в звуках: о,
е, ë, uo, i, u;
2) звуки средней долготы, которые без ударения немного длиннее кратких, с
ударением немного короче долгих
ā,
ū
в словах ariu, buv ì mas; 3)
звуки безусловно долгие, с долгим произношением и без ударения. Этой степени нет
у звуков a, e, ia.
Ударение — одно и простое. Действие его состоит в том, что слог с ударением
получает перевес над прочими слогами и обнаруживает наглядно свои фонетические
свойства, между прочим — степень и состав количества звука. Ф. Гирт (Hirt) в
книге "Der Indogermanische Accent" (Страсб., 1895) пришел к тому выводу, что
литво-славянская акцентуация если не древнее, во всяком случае одинаково древняя
с индийско-греческой. Соотношения Л. ударения к древнепрусскому изложены
Фортунатовым в ст. "Об ударении и долготе в балтийских языках" ("Русский Филол.
Вестник", 1895, № 1-2). Таким образом, открытие особенностей ударения и
количества гласных, описанное Куршатом еще в 1849 г. ("Laut und Tonlehre"), а
Шлейхером не замеченное в новейшее время,
подтверждено блестящим образом в
дополнениях к теории Куршата, сделанных Барановским, Лескином и Бругманом в их
"Lit. Volkslieder"
1882), Яунисом и Гиртом. Формы Л. склонения объяснил историко-лингвистически
А. Лескин в трактате "Die Declination im Slavisch-Lithauischen und Germanischen"
(1876). Л. глаголу посвящены труды проф. Г. Ульянова: "Основы настоящего
времени" 1888 г. и "Значения глагольных основ в литовско-славянском языке" (1891
и 1895). Синтаксису Л. языка посвящены труды А. А. Потебни ("Записки
по русской грамматике, об
употреблении и происхождении творительного падежа"), А. В. Попова
("Синтаксические исследования", 1881) и Обелайтиса ("Vorpas", 1893, № 10).
Особенно посчастливилось словарю и вообще этимологическому исследованию Л.
языка. Ф. Фик посвятил
особую часть своего этимолог. словаря литво-славянскому периоду ("Die
litauisch-slavische Spracheinheit"). Уже в 1840 г. Прейс указал как на главный
источник славянских заимствований в Л. яз. на белорусское наречие, а в 1877 г.
проф. Ал. Брюкнер в Берлине посвятил этому вопросу целую диссертацию ("Die
Slavischen Fremdw ö rter ini
Litauischen" 1886). Ср. также E. Wolter, "Einfluss West-russlands auf Litauen
vor d. XII Jahrhundert" ("Mitteilungen" II, стр. 306). Обзор германизмов и
заимствований из немецкого языка дает Вальтер Преллвитц: "Die deutschen
Bestandtheile in den lett. Sprachen" (Геттинген, 1891). О кельтизмах прусского и
Л. яз. ср. Пирсон, "Spuren des Cellischen" ("Катехизис" Даукши, стр. XLIX), и
Иосиф Зубатый: "О alliteraci v p ísních lotyšskich a litevský ch"(l894,
стр. 18). В еще более древнее время нас переносят литуанизмы финских языков:
очевидно, что прафинны встретились с пралитовцами еще до начала христианского
летосчисления. Ср. Thomsen, "Ber ö ringer"
(1890), и "Филологич. Библиотека" (1894, № 175). Состав корней и
словообразовательных элементов литовского языка представлен в фундаментальных
исследованиях А. Лескина:
"Ablaut d. Wurzelsilben" (1884) и "Bildung d. Nomina" (1891). Серьезное
внимание на историческую сторону Л. грамматики впервые обратил проф. Адальберт
Бецценбергер в сочинении "Beitr ä ge
z. Gesch. d. Lit. Sprache auf Grund litauischer Texte des XVI u. XVII Jhdits."
(Геттинген, J877). Он же с 1874 г. переиздает при участии Ф. Бехтеля и Гарбе
литовские старопечатные книги с объяснительными грамматическими комментариями.
Другие сочинения того же автора по литвоведению рассмотрены в "Живой Старине"
(I, 2 1890 г., стр. 177-79). Ср. "Archiv f. Slav. Philol." (VIII, 524 сл.);
введение к Катехизису Н. Даукши, стр. VII-XXI; Karł owicz, "O j ęzyku
litewskim" в "Rospraw. wydz. fil." крак. академии наук (1875). Лучшей до сих пор
должна считаться Л. грамматика Ф. Куршата, изд. в 1876 г. в Галле. Словари Л.
языка с немецким объяснительным текстом изданы Ф. Нессельманом в 1851 г.,
Куршатом — в 1870-83 г.; недавно вышел 1-й вып. "Литовско-польско-русского
словаря" А. И. Юшкевича. Самый полный сборник восточнолитовских слов
представляет трехъязычный словарь К. Ширвида. С практическою целью
изданы "Lietuviszka Gramatika" M. Межиниса (Тильзит, 1886) и его же
"Литовско-латышско-польско-русский словарь" (Тильзит, 1894). Для лиц, знающих
по-английски, полезным пособием для изучения Л. языка может служить "Spasabas
grejto izsymokinimo angelskos kałbos del Lietuwinku Amerykie" (Плимут, 1886).
По-польски издал грамматику Л. яз. M. Akielewicz ("Głosowina", Познань, 1890).
Изучением Л. языка занимались Ст. Микуцкий (1855-60) и Юл. П. Кузнецов,
командированный Имп. Р. Географ. Общ. в северо-западный край в 1869-75 гг. (ср.
"Календарь Северо-Западн. Края" на 1890 г., стр. 38). Драгоценный материал для
диалектологии Годлевского говора Сувалкской губ. дан Бругманом в песнях и
сказках, изданных им вместе с Лескином в 1882 г. с приложением грамматики и
глоссария. Оживленные споры вызвал в свое время вопрос о применяемости русской
азбуки к Л. языку, причем выяснилось следующее: 1) буква в Л. яз. не имеет
никакого этимологического значения, а в окончаниях слов, напр. как пан
или сын, она соответствует звуку, происшедшему из полных слогов
as и us;
2) русское е, и
соответствуют церковнославянскому иотированному je, ji,
и оттого должно быть различаемо от неиотированного э, i; 3) в русском
языке нет дифтонгов au, eu, ou
или jau, jeu, jou, что приводит к неточной транскрипции ав, ев, ов или яв; 4)
литовское ё или iе не имеет соответствия в русской графике и оттого
смешивается с е (=je) или ять; 5) в Л. яз. нет звукового
эквивалента для буквы ы; ы употребляется в Л. словах для обозначения
неиотированного i; 6)
в русском яз. нет долготы гласных, и оттого нельзя передать долгое
ī или у через и,
имеющее также и значение иотированного i;
7) русский язык не знает носовых, вследствие чего
ę,
ą
или заменяются в безыскусственной транскрипции литво-русских актов ен, ан,
или же выпадают; 8) дифтонг io
в безыскусственной транскрипции
заменяется буквою е или даже ю, обозначающим ju;
9) в Л. яз. существуют три л, в русском — только два; поэтому в простой
орфографии неточно передается среднее, негортанное и несмягченное
л, через ль. Таким
образом, русская азбука для применения к Л. звукам нуждается в новых знаках и
замене слоговой системы русской орфографии звуковой фонологической. Опыт более
точного применения русских букв к Л. языку представляют песни Людвиновской
гмины, изд. Фортунатовым и Миллером в "Московск. Унив. Изв." в 1872 г., песни
Юшкевича, изд. 1867 г., и "Божественная литургия св. Иоанна Златоуста", изд. св.
синодом в 1887 г. По мнению Ульянова, русская азбука может быть применяема к Л.
яз. только с известными ограничениями (нужно выбросить ъ, добавить знак
j, yo, ie для
обозначения лит. ů,
ie или ё). Ср. "Разбор
словаря древн. жомойтской земли XVI стол." И. Спрогиса в "Варшавском Филолог.
Вестнике" за 1889 г. и "Deutsche Literaturzeitung" 1889, № 5.
Для русских школ изданы в 1891 г. по распоряжению начальства учебных округов
варшавского и виленского литовская грамматика (курсы младшего и старшего
возрастов), составленная по сокращенной грамматике Куршата-Шикопа, учебники
"Русская грамота для литовцев", евангелия и катехизисы. Все эти книги в массе Л.
народонаселения не распространяются и встречаются недружелюбно. Полного
руководства для изучения Л. языка и вопроса не имеется. О Л. языке и старине
писал и говорил недавно А. Кочубинский; см. "Труды IX арх. съезда" (I, 92 сл.),
"Об архаистичности Л. языка". См. еще К. Skirmuntt, "Z. na jstarszych
czasòw plemenia litè wskiego" (1,
1892, стр. 15 сл.); "Balt. Monatsschrift" (т. 33, стр. 514 и сл.): "Zur Jett.
litauischen Urgeschichte" Беркгольца; Saussure, "Sur le nom. pluriel et le gen.
sing. de la decl. consonantique en Lithuanie" (1895). Теории близкого родства
литовцев с фракийцами держится И. Басанович в "Etnolog š kos
smulkmenes" (Тильзит, 1893). Хрестоматию для изучения литовского яз. издал Л.
Гейтлер в 1875 г. под заглавием "Litauische Studien". Обширную библиографию
литвоведения составил Балтромайтис: "Сборник библиографических материалов для
географии, этнографии и статистики Литвы" (СПб., 1891).
Э. Вольтер.
|