Статьи и публикации о городе Гатчина

Articles and publications about the city of Gatchina

Жизнь как подвиг

Реферат. Автор: Анастасия Малявкина. Источник: http://www.airwar.ru

Гатчина - первый военный аэродром. Такое привычное словосочетание. И еще несколько имен летчиков, известных с детства всем гатчинцам - П.Н. Нестеров, Г.Г. Горшков, Е.В Руднев, Е.Н. Крутень. Блистательные имена. Но их было гораздо больше.

В последние годы появилось несколько книг известных исследователей истории отечественной авиации: В.С. Лавренец "Летчики России", "В небе России" В. Короля, "Петр Нестеров" К.И.Трунова - эти книги мне удалось прочитать. Журналы "Гражданская авиация", "Мир авиации", "Крылья Родины", "Авиация и космонавтика", "Московский журнал" и др. постоянно печатают интересные статьи о забытых или подвергавшихся гонениям летчиках-героях, являвшихся в свое время героями России. В Гатчине была издана брошюра "Покорители Российского неба", составленная по статьям из газеты "Гатчинская правда". Я смогла дополнить список летчиков, приведенный в этой брошюре, которые проходили обучение в нашем городе, узнать новое из биографии уже известных авиаторов и еще раз попытаться осмыслить величие подвига отважных людей, беззаветно любивших Родину: летчиков, ученых и авиаконструкторов. Наверное, каждый житель нашего города знает о том, что в Гатчине существовал аэродром. Но немногие имеют представление о людях, которые на Гатчинском аэродроме творили историю русской военной авиации. Я люблю свой город, и мне, несомненно, интересна его история. У Гатчины богатейшее историческое наследие, и то, что мы начинаем забывать об этом, очень печально. Имена талантливых военных летчиков, которые непосредственно связаны с нашим городом и нашей историей, предаются забвению. Именно поэтому я решила в своем реферате рассказать о выпускниках Офицерской Воздухоплавательной школы (ОВШ) города Гатчины. И я уверена, что мы должны сохранить для наших потомков героические страницы истории родного края.

Все знают, что огромный теоретический вклад в развитие русской авиации сделал Н.Е. Жуковский. Но мало кто знает, что поставил ее "на крыло", практически создал отечественный воздушный флот бывший начальник Главного управления торгового мореплавания" контр-адмирал великий князь Александр Михайлович, двоюродный дядя императора Николая II. В 1905 году, оказавшись за границей и видя успехи стремительно развивавшейся авиации, великий князь решил попытаться Применить аэропланы в русской армии. В Париже он встретился и заключил торговые соглашения с Блерио и Вуазеном, которые обещали дать машины и инструкторов, а русская сторона принимала на себя обязательства построить аэродром и создать кадры учеников.

Александр Михайлович добился от царя разрешения отправить нескольких офицеров во Францию для обучения летному делу. Летом того же 1910 года заказанные аэропланы прибыли и были размещены на Гатчинском военном поле, где был создан первый в России военный аэродром. Весной 1911 года начала свою деятельность Гатчинская авиационная школа. С началом Первой мировой войны командующим авиацией - авиадармом - стал великий князь Александр Михайлович.

Первые военные летчики, обучавшиеся в Гатчине, и их командиры имели за плечами богатый опыт полетов на воздушных шарах и дирижаблях, который очень пригодился во время обучения и во время военных действий. Некоторые летчики даже занимались конструкторской деятельностью, их изобретения внесли большой вклад в развитие отечественной авиации.

Так, например, начальник Гатчинской Офицерской Воздухоплавательной Школы Александр Матвеевич Кованько в период русско-японской войны 1904-1905 годов командовал на фронте полевым воздухоплавательным батальоном. За храбрость, проявленную в боях, он был награжден Золотым Георгиевским оружием, а в 1906 году первый (и единственный) из русских военных воздухоплавателей был произведен в генералы. Еще в 1894 году им были составлены проекты воздушного винта и аэроплана, позже он содействовал изготовлению в мастерских воздухоплавательного парка модели аэроплана в натуральную величину. Интересен тот факт" что генерал-майор Кованько. был еще и прекрасным художником, поэтом и имел неплохие музыкальные способности.

Сергей Алексеевич Ульянин (1871-1921) в 1896 году разработал змейковый поезд, систему, состоящую из нескольких воздушных змеев. Его использовали для подъема 1-3 человек наблюдателей. Развитие конструкции воздушных змеев способствовало созданию и совершенствованию различных типов аэропланов, а в наше время применению решетчатых крыльев во многих областях техники, в т. ч. и в космонавтике. В 1899 году Ульянин разработал и создал миниатюр-полигон - этот прибор до сих пор применяется для обучения молодых артиллеристов в армии. Сергей Алексеевич занимался проблемой аэрофотосъемки, и в 1910 году он изобрел систему автоматического фотографирования с высоты 200 - 400 метров для военных топографических и фотограмметрических работ. И всегда он летал, вначале на различных высотах на воздушных шарах, а затем во Франции освоил новые летательные аппараты. В 1911 году он был назначен в Гатчину начальником авиационной школы.

Летом 1910 года Гатчинское военное поле стало превращаться в аэродром и в воздух поднялись первые русские военные летчики, научившиеся летать здесь же. В то лето их было трое: Г.Горшков, И.Когутов, Е.Руднев.

Георгий Георгиевич Горшков (1881 - 1919 гг.) учился в кадетском корпусе, Николаевского училища, участвовал в русско-японской войне, где и ознакомился с воздухоплаванием. Затем учился летать на аэростатах и дирижаблях. Летом 1910 года его назначают начальником военного аэродрома в Гатчине, который он должен был подготовить к прибытию первых самолетов из Франции. Но к этому времени офицеры, посланные на обучение, еще не вернулись. Пришлось заключать сделку, с принимавшими участие в первой Петербургской авиационной неделе" летчиками Поповым и Эдмондом. Горшкова обучал француз Эдмонд, не знавший русского языка, а Горшков вообще не говорил по-французски. Но уже через два месяца ученик успешно совершал полеты самостоятельно и настолько уверенно, что он смог выполнить перелет из деревни Сализи до Гатчины и обратно. Это был первый в России дальний перелет. Тогда же он по существу становится первым военным летчиком-инструктором в России.
Грянула Первая мировая война или Вторая Отечественная для России. Уже в сентябре 1914 года штабс-капитан Горшков был назначен на должность командира корабля "Илья Муромец" - детища талантливого русского авиаконструктора И.И.Сикорского. Горшкову был определен под командование именно тот корабль, на котором его конструктор осуществил в 1911 году свой знаменитый перелет Петербург - Киев - Петербург. В память об этом событии корабль имел к своему основному имени почетную добавку - "Илья Муромец Киевский".

Вскоре все семь отрядов тяжелых кораблей, которые удалось перебросить на театр военных действий, были отданы под командование Горшкову. "Муромцы" сумели занять выдающееся место в истории русской и мировой авиации не без помощи Георгия Георгиевича Горшкова. Впервые "ИМ" заставил загрустить противника 15 февраля 1915г. Экипаж Горшкова почти три часа обрабатывал немецкие окопы, да столь успешно, что немцы, разделявшие мнение русского командования о военной непригодности тяжелых кораблей, после налета тут же снарядили несколько самолетов и полетели бомбить "Муромцев". К счастью для нас, этот налет не был успешным, |а 15 февраля 1915 года следует считать днем рождения мировой (и уж, конечно отечественной) бомбардировочной авиации, а летчика Горшкова - первым летчиком-бомбардировщиком мира. Через месяц полет экипажа Горшкова совсем реабилитировал машину в глазах высшего командования. Взяв на борт 32 пуда бензина, 6 пудов масла, 4 пулемета и 2 фотоаппарата, Горшков построил маршрут полета так, чтобы он позволил разведать с воздуха все немецкие железнодорожные узлы. Более чем 500-километровый полет, продолжался четыре часа и был выполнен блестяще. Экипаж привез командованию около 50 отличных снимков важных объектов врага.

Почти год командовал Г. Горшков эскадрой тяжелых кораблей, командовал весьма успешно, день ото дня совершенствуя и сами машины и способы их боевого применения. Затем был возвращен на должность начальника авиашколы в Гатчину. Летом 1917 года летная и военная судьба замечательного летчика оборвалась. Он еще пытался командовать своей эскадрой, но она на глазах разваливалась, ему пришлось наблюдать, как деталями самолетов топили печки. В мае 1919 года его направили в Одессу для инспекции воинских частей. Однако, очень скоро он оказался в московской Бутырской тюрьме, а в конце августа был расстрелян.

Вторым воздухоплавателем, учившимся летать на Гатчинском военном аэродроме был Иван Львович Когутов (1883 - 1963 гг.). К сожалению, в одном из первых полетов он потерпел аварию и в дальнейшем он не мог летать, но как "склонного к научной работе и опытного воздухоплавателя", его оставили для преподавания технических дисциплин. Во время войны он не только обучал наблюдателей - воздухоплавателей, но и сам принимал участие в боевых действиях в качестве командира батальона, за что был награжден четырьмя боевыми орденами. Он принимал участие в формировании 12 военно- метеорологических отделений, наблюдал за изготовлением принадлежностей для змейковых аэростатов, написал пять книг. После Октябрьской революции он еще многие годы занимался преподавательской деятельностью, а также научной работой.

Евгений Владимирович Руднев (1886-1946) был третьим военным летчиком, освоившим аэроплан в Гатчине летом 1910 года. Уже осенью он, невзирая на строжайший запрет, во время участия во Всероссийском празднике воздухоплавания он совершил перелет от Петербурга до Гатчины, который длился целый час. Он пролетел над Исаакиевским собором. Все это было впервые. Его оставили для инструкторской работы в авиашколе, где он занимается аэрофотосъемкой, изучает особенности наблюдения и управления самолетом в ночных условиях, испытывает самолетные радиостанции, бомбосбрасыватели, авиамоторы, а также новые аэропланы. В 1915 году была издана его книга "Практика полетов на аэропланах". В военное время В.Руднев принимал участие в боевых действиях, командуя знаменитым "Ильей Муромцем". На его счету было немало боевых вылетов. После революции 1917 года он эмигрировал во Францию и там, как многие русские летчики, работал таксистом. Умер Евгений Владимирович в Париже, так больше и не увидев Родины.

Такими были самые первые пилоты, сумевшие заразить своим стремлением покорять небеса, а также научить управлять такими хлипкими и несовершенными аппаратами многих отчаянно смелых молодых людей, хорошо знавших, что каждый их полет может быть последним в жизни.

Вспомним некоторые имена.

Николай Николаевич Данилевский (1885-1939) учился в военном училище, затем обучался полетам на дирижаблях и, наконец, на аэропланах Поручик Данилевский был оставлен при школе инструктором. Он учил новичков и сам испытывал образцы новой авиационной техники. В частности, летом 1912 года проводил испытания первого парашюта, так необходимого летчикам. Правда, пользоваться им начальство разрешило гораздо позже. Штабс-капитан Данилевский воевал лишь один год с апреля 1916 года он был помощником командира одного из авиадивизионов Западного фронта. Несмотря на большую загрузку командной работой, выполнил ряд боевых вылетов обшей продолжительностью 30 часов. За лихие и результативные разведки награжден двумя орденами. С учетом заслуг за прошлые годы, их у него стало ровно пять. После революции в октябре 1917 года он работал в гражданской авиации. Но никакие заслуги и авторитет специалиста не спасли его от гибели в результате репрессий.

В Гатчине летали и оба сына генерал-майора Кованько. Летали отлично. Старший, Александр, помогал в 1912 году учиться П. Нестерову, а позже вместе с ним отправился на фронт боевых действий. Они летали в паре на боевые задания. Александр проводил своего друга в последний полет, так как второй самолет не был готов к вылету, а потом первым прибежал к месту падения Нестерова. Он командовал отрядом Нестерова до конца 1914 года, летал много и успешно, но был сбит и попал в плен. Вернулся на Родину в 1918 году. В 1920 году оказался в Югославии, работал пилотом в гражданской авиации. Погиб при испытании нового самолета в 1926 году.

Первое место в списке военных летчиков, закончивших Гатчинскую военную авиационную школу, по праву занимает Петр Николаевич Нестеров (1887-1914). Еще раз перечитав книги о нем, я поняла что больше чем летать, он хотел заниматься конструированием самолетов и мечтал стать настоящим авиаконструктором. Летая на воздушных шарах, он создал свой аэроплан.

Начиная учиться в авиационной школе, он надеялся найти средства на его постройку, неоднократно подавал рапорты, прося помощи в этом. Совершая "мертвую петлю", он подтверждал свои теоретические выводы о том, что в воздухе везде есть опора". Когда объявили, что за победу в перелете от Киева до Петербурга назначен большой денежный приз, он решил участвовать и победить, и тогда уж непременно оставить армию и заняться своими самолетами. Но начавшаяся война, на которую он должен был пойти изменила все...

Во время Первой мировой войны Нестеров в составе 11-ого корпусного авиационного отряда выступил на фронт. В архивах сохранились многочисленные донесения Нестерова о своей деятельности. Петр Николаевич занимался исключительно разведкой. Его, всегда очень точные, данные оказывали серьезную помощь при составлении карт и планов.

Высшее военное начальство всегда недолюбливало Нестерова за его прямой и непреклонный характер, за инициативу и самостоятельность. Генерал Драгомиров (это тот самый генерал, благодаря руководству которого русская армия к началу войны оказалась практически без боеприпасов к артиллерии), в распоряжении которого находился Нестеров, постоянно находил случай в чем-нибудь упрекнуть летчика и сделать выговор. В частности, он укорял Нестерова за то, что австрийские самолеты появляются над расположением русских войск. Генерал, очевидно опасался, как бы австрийцы не сбросили бомбы на его штаб.

Из австрийских самолетов, пролетавших над расположением русских войск, резко выделялся большой самолет "Альбатрос", которым управлял поручик Розенталь. Когда самолет Розенталя в очередной раз, появился над аэродромом Нестеров действовал быстро и решительно. Не имея при себе даже пистолета, он поднимает в воздух свой "Моран", догнал "Альбатроса" и ударил своими колесами по верхней плоскости. После тарана "Моран" стал по спирали падать вниз. Сначала от самолета отделился мотор, потом выбросило Нестерова... Когда к месту крушения подбежали все очевидцы происшествия, Петр Николаевич был уже мертв. Это был первый таран в истории мировой авиации. Немецкие летчики не применяли таран как боевой прием, считали, что на это способны только русские. (Маневр был выполнен ювелирно, но от сильного удара обломилась ось ротативного двигателя, он отвалился, центровка нарушилась и самолет сорвался в штопор. Нестеров еще имел шансы остаться в живых, если бы падал вместе с самолетом, но тогда еще не использовались привязные ремни и он выпал.)

К началу I мировой войны в России еще не было налажено производство легких самолетов. Наши герои летали на устаревших тихоходных французских аэропланах, поэтому особенно активно искали возможности повысить боевые качества своих аппаратов. Нельзя не вспомнить в связи с этим о достойном ученике и "крестнике" П. Нестерова Евграфе Николаевиче Крутене (1890-1917). Подпоручик Крутень детом 1913 г. несколько раз летал с поручиком П. Нестеровым в качестве артиллериста- корректировщика и ему удалось несколько раз "подержаться за ручку". Вскоре он добился перевода в роту Нестерова для подготовки в летнабы. На второй день своего пребывания в роте Крутеню довелось стать свидетелем того, как его "крестный отец" выполнил первую в мире "мертвую петлю". А летом 1914 г. летнаб стал учеником Гатчинской авиашколы. После окончания обучающего курса Крутень почти сразу повторил "мертвую петлю" Нестерова. Осенью того же года он отправился на фронт. Его дерзкие и успешные полеты по тылам неприятеля привлекли внимание командования. Когда в начале следующего года противник начал бомбить госпитали и санитарные поезда, Крутень организовал ночной групповой полет на вражескую базу. Истинное призвание его обнаружилось позже, когда он был назначен командиром отряда истребителей. Победы следовали одна за другой, самолетом и появившимся наконец вооружением летчик владел виртуозно. Он разработал более 20 способов атак одиночного, пары и группы самолетов. Крутень первым рекомендовал действовать в бою парами, считая их наиболее эффективной тактической единицей. Он автор девяти работ, в их числе "Воздушный бой", "Создание истребительских групп в России", "Кричащие нужды русской авиации". Его труды подтверждают приоритет России в разработке тактики истребительной авиации.

Евграф Николаевич сбил около двенадцати самолетов противника. Однажды, сбив "Фокер" врага, Евграф Николаевич сел рядом возле обломков аэроплана. Пехотинцы передали ему бумажник погибшего летчика. В нем он нашел фотографию, на которой был изображен немецкий лейтенант с ребенком на руках. Позади стояла улыбающаяся жена. При очередном вылете Крутень сбросил над неприятельским лагерем вымпел с вложенной в бумажник запиской: "Сожалею об убитом муже и отце, но война есть война, не я его - так он меня". Капитан Крутень погиб, возвращаясь с боевого задания. 19 июня 1917 года в 9 часов 25 минут утра. ...Разбился на смерть вследствие перехода самолета в штопор на высоте 20-30 метров". В то утро он выполнил два боевых вылета, сбив в каждом из них по неприятельскому разведчику.

Асом асов называли другого летчика-истребителя, на счету которого числилось более 30 вражеских самолетов. Им был Александр Александрович Казаков (1889-1919), дворянин до происхождению, он окончил кавалерийское училище, а в октябре 1914 года получил удостоверение военного летчика в Гатчинской авиационной школы. Первые его вылеты на боевые задания поразили всех лихостью. На безоружном, в то время "Моране" он выполнял корректировку артиллерийской стрельбы, ближнюю разведку, бомбардировку позиций, фоторазведку. Трудно было мириться со своей беспомощностью. И тогда умельцы придумали якорь с подвижными лапками (кошку), снабженный пироксилиновой шашкой, спускавшейся на тросе. Вскоре представился случай проверить идею в воздушном бою. Вот как об этом писал сам Казаков: "Проклятая кошка зацепилась и болтается под днищем самолета... Тогда я решил ударить "Альбатроса" колесами... Недолго думая, дал руль вниз.. Что-то рвануло, толкнуло, засвистело, в локоть ударил кусок моего "Морана", "Альбатрос" наклонился сначала на один бок, потом сложил крылья и полетел камнем вниз..." Так бью повторен подвиг штабс-капитана Нестерова.

Наградой отважному пилоту стало Георгиевское золотое оружие. Летал он много, выходя из каждого боя победителем. Летал смело, уверенно и, как говорили солдаты "всегда радостно". Его боготворили. После Октябрьской революции многие русские летчики в том числе и Казаков были завербованы англичанами для борьбы с немцами, но приходилось бомбить и советские позиции. В июле 1919 г. английские войска стали эвакуироваться из Мурманска. Казаков, сказав, что хочет проводить товарищей, взлетел над аэродромом, сделал обычный круг, поднялся выше и вдруг камнем полетел вниз и грохнулся возле своего ангара. Его похоронили в Березниках под двумя крест- накрест сколоченными воздушными винтами.

Российская тяжелая авиация выглядела несколько благополучнее истребительной, благодаря громадным самолетам "Илья Муромец", подобных которым у немцев не было. Первый русский бомбардировщик Г.Горшков имел достойных учеников и последователей. Одним из них был Авенир Костенчик, о котором в заметке "Братья Костенчики" в журнале "Огонек" в 1916 году говорилось: "командир корабля "Илья Муромец", получивший тяжелое ранение во время удачного и безумно отважного полета в глубь неприятельского расположения награжден орденом Св. Георгия 4-й степени".

Авенир Маркович Костенчик (1889-1935) учился в военном училище, в 1913 г. был зачислен в Гатчинскую авиационную школу. Окончил ее в начале войны и был как один из способных учеников направлен в группу подготовки будущих командиров кораблей "Илья Муромец". Сражаться пришлось недалеко от Риги. Обычно экипажу поручика Костенчика поручались особо важные задания.

В один из апрельских дней был получен приказ нанести бомбовый удар по железнодорожной станции Даудевас. До цели летели более часа. Немцы приготовили зенитные батареи. Невзирая на вражеский огонь поручик смело снизился для более точного прицела и, описав круг над станцией, сбросил на цель 13 бомб. Попадания были точны. При выходе из боевого курса корабль подучил прямое зенитное попадание снаряда. Тяжело раненый и контуженный, истекающий кровью, командир корабля описал над станцией еще один круг и сбросил оставшиеся 7 бомб. В машину попал еще один снаряд. Костенчик начал терять сознание, самолет резко стал снижаться и соскользнул на крыло. Положение спас помощник командира, он повел машину в сторону своего аэродрома и сумел приземлиться. Семьдесят пробоин насчитали авиаторы на корпусе и крыльях корабля. Все члены экипажа были награждены. Для самого Костенчика это был последний полет, после длительного лечения ему не разрешили летать и даже служить в армии.

Гатчинский житель - писатель А.И. Куприн, друживший с летчиками и неоднократно писавший о них, в 1918 году опубликовал рассказ о военном морском летчике Александре Прокофьеве "Сашка и Яшка". Александр учился летать на Черном море и Балтике. Рассказ же посвящен отцу героя - известному петербургскому певцу Николаю Георгиевичу Прокофьеву-Северскому, научившемуся летать в Гатчине в 1912 году и во время войны летавшему вместе с сыном. А.И.Куприн очень сердечно и как-то спокойно рассказал о начале необыкновенной биографии морского летчика, лишившегося ноги продолжавшего летать с протезом, как и прежде, поражая мастерством и лихостью. Он прославился на весь мир не только как летчик, но и как конструктор и как военный советник президента США.

Недавно появилась небольшая заметка о летчике, также летавшем с протезом. Юрий Владимирович Гильшер (1895-1917) из Петербурга, учился в кавалерийской школе, затем в Гатчине стал летчиком. С 1915 г. воевал, в одном из воздушных боев был тяжело ранен, потерял ногу, но после госпиталя, на протезе, снова вернулся на фронт. Летал, дрался, был командиром отряда истребителей, оставаясь в кавалерийском звании "корнет". Вот как описал последний бой Юрочки, как называли своего командира товарищи, его напарник:"... через наш аэродром на Тернополь показалась эскадрилья неприятельских самолетов. Это было около 8-9 часов вечера. Ваш сын и я настигли эскадрилью вблизи Тернополя, навстречу нам показалось еще 8 аэропланов противника, и эта эскадра из 16 аэропланов окружила нас. Уклониться от боя было бы позорно, и мы приняли бой..." В 22 года Юрочка имел белый солдатский крест Георгия и Георгиевское оружие!

Историю жизни еще одного летчика, полного Георгиевского кавалера в 21 год, помогают осветить его Письма к матери, чудом сохранившиеся до наших дней. Рафинированный интеллигент, отцом которого был ученый-лесовод, а дядей - известный композитор и главный дирижер Большого театра, перед самым началом Мировой войны окончил московскую гимназию и собирался стать архитектором. Подхваченный волной патриотизма Григорий Эдуардович Сук (1896-1917) в 1915 г. поступил добровольцем в армию и добился зачисления в Гатчинскую авиационную школу.

Вот одно из первых писем: "Милая мамуся! Попал я в Гатчину, в казармы, в самый сущий земной ад. Помещение ужасное. Общие нары, короткие, так что не хватает даже лечь, и, кроме того, страшная теснота и грязь, клопы..." и дальше "Вот еще голодно, а то все бы туда-сюда, ко вшам привык, только весь искарябался, в особенности ноги, а бороться с ними нет возможности на общих нарах, уж очень тесно и грязно. В помещении, рассчитанном на 50 человек сейчас находится 170. Через пять месяцев - "Милая мамуся! Здравствуй! Пишу тебе по очень и очень важному делу. Назначен в отряд и в скором времени уезжаю. Постарайся приехать попрощаться... Ведь я еду на позиции, из летчиков гибнет больше половины, и, постараюсь не посрамить Суков, а если шею себе сверну, так это пустое. "Посылаю два рисунка акварелью".

В январе 1916 г. Г.Э.Сук ездил в отпуск на похороны отца. Здесь у него состоялся трудный разговор с матерью, находившейся в постоянной тревоге за его жизнь. Позднее он напишет ей:"... И потом, знаешь, мамуся, как ни хорошо было бы вместе жить нам в Москве, но все же я не был бы удовлетворен душой, и все казалось бы, что я свой долг не хорошо исполнил"... И дальше- "С одним немцем разодрался на "ять". Дело свое я люблю, в бой вступаю со светлой душой, далеко не загадываю. Ты подумай, мусик милый, кто обо мне позаботится, кто меня пригреет, если я вернусь, не дай Бог калекой? Одна ты у меня, что действительно меня любишь... Кто знает, вероятно, я останусь, если жив буду, на военной службе. Очень уж меня втянуло, и нелетучим не могу я быть, как ворона без хвоста"...

Он пишет своей маме о бесконечных отчаянных стычках с "Альбатросами", "Шнейдерами", "Авиетками", которые "ходят страшно быстро". Рассчитывает "батарею" "Жоржиков" (так называли они Георгиевские кресты) навесить, В середине октября 1916 г. Г. Сук был произведен в офицеры. Телеграмма Авиадива от 15 ноября 1917 г. " Возвращаясь с боевого полета, военный летчик прапорщик Сук делал поворот для посадки над аэродромом, скользнул на крыло, а затем, перейдя в штопор, упал. Разбился насмерть".

Как жаль, что мы так мало знаем об этой одной из самых страшных войн в истории России. А то, что узнаем через много лет и такими небольшими отрывками, только подтверждает величие русских людей, готовых всегда сражаться "без страха и упрека" за Родину.

О масштабах войны в воздухе, ее первого года, говорят такие цифры : 3229 боевых вылетов произвела сухопутная русская авиация, пробыв в воздухе 3188 часов, 120 вылетов было выполнено для бомбежки вражеских объектов" на которые было сброшено 250 бомб. Это общие сведения, но в России было всего две авиационных школы Гатчинская и Севастопольская. И большая часть военных летчиков обучалась в нашем городе. Именно на их долю выпала большая часть боевых вылетов и именно они сделали огромный вклад в развитие военной авиации России.
Эти летчики были настоящими героями. Они, не жалея, отдавали свои жизни и сердца своей Родине и любимому делу. С тех пор пролетело немало лет. Многое забыто из того далекого времени. Но никогда не будут преданы забвению доблесть и мужество верных сынов России. Не забудутся доблестные ратные дела первых военных летчиков отечества. Пока мы помним о таком героическом прошлом нашей Родины и об этих незаурядных людях, я надеюсь, и в современной жизни будет место для настоящего подвига.